Место гормонов в системе регуляции функций организма определяется тем, что каждый из них — чрезвычайно емкий носитель весьма специфической информации. За любым гормоном стоит некоторый процесс и, соответственно, за каждым процессом — определенный гормон. Это обусловливается как специфичностью действия гормона, так и принципиальной целостностью и единством организма: любой процесс, любая реакция имеют значение и должны оцениваться в масштабе всего организма.Однако отношение отдельных гормонов к отдельным процессам различно, и поэтому справедливо их разделение на гормоны, которые влияют преимущественно на обмен веществ (например, гормоны щитовидной и поджелудочной желез), на рост и дифференцировку тела (гормон роста и половые гормоны), на приспособление организма к различным условиям существования (гормоны надпочечников). Пожалуй, наиболее правильным было бы соотнести действие гормонов с обобщенными функциями организма и разделить их на морфообразующие, адаптивные и репродуктивные. Правда, и на этом уровне анализа выявляется тесная связь различных гормонов: репродуктивные гормоны имеют прямое отношение к формообразованию, и напротив, гормон роста имеет непосредвенное отношение к репродукции. Поэтому разделение гормонов на указанные выше три группы достаточно относительно, тем не менее оно вполне оправдано в интересах более глубокого рассмотрения отдельных аспектов регуляции функций организма.
В развитии представлений о строении и функциях организма выявляются две тенденции. Все более детальное изучение строения отдельных частей тела, органов и тканей, начиная с Герофила Александрийского (IV в. до э.) в трудах Галена (II в. н. э.), средневековых анатомов Везалия (XVI в.), Гарвея (XVII в.) и других, вплоть ю открытия клетки и трудов Вирхова (XIX в.), сопровождалось выработкой своеобразных представлений об организме как сумме отдельных клеток, органов и т. д. Эта тенденция, которую мы назовем аддитивным подходом, наиболее ярко воплотилась в трудах Вирхова, которые были вершиной этого подхода и рубежом решительного перехода к другому направлению — интегративному. Аддитивные представления нашли место в физиологии (Ферворн: физиология организма — сумма физиологий отдельных его органов, тканей, клеток), в учении о конституции (Мартиус: конституция организма — сумма частных конституций отдельных его частей) и т. д.
Развитие эндокринологии как самостоятельной науки и как составной части более широкого учения об интеграции функций организма было связано с накоплением конкретных сведений о роли отдельных органов, функции которых сначала была неясна и которые впоследствии были отнесены к железам внутренней секреции. На первом этапе развития эндокринологии (сначала учения о внутренней секреции) объектом изучения оказались железы, вырабатывающие морфообразующие гормоны, и первую очередь половые железы. Первым эндокринологическим экспериментом явилась кастрация, которая была известна еще в древности. В последующем она получила довольно широкое распространение и не только не осуждалась церковью, но в какой-то степени даже и поощрялась, поскольку находилась в согласии с принципе целибата у католиков. Кастрация преследовала вполне конкретные цели, правда, совершенно различные в разных местах — в Ватикане кастраты пели в церковном хо ре, на Востоке кастраты были евнухами.
Нарушения в организме, связанные с удалением желез, секретирующих гормоны морфообразующего плана трактовать сравнительно легко: к гибели организма это не приводит, а сдвиги наглядны и понятны. Труднее объяснить нарушения, которые возникают при удалении желез, вырабатывающих гормоны с преимущественным влиянием на обмен веществ. Животное с удаленными железами (поджелудочная железа, надпочечники) быстро погибает, приводящие же к его гибели обменные нарушения трудно уловить, во-первых, потому, что они развиваются слишком быстро, и, во-вторых, из-за отсутствия нужных методов.
На основании наблюдений и анализа последствий кастрации, а также проявлений половой зрелости было выдвинуто положение, согласно которому в каждом органе образуется особое вещество, поступающее в кровь; все эти вещества полезны и необходимы для организма (Т. Bordeu, 1775). До этого существовало мнение, что железы без выводных протоков (например, щитовидная железа) являются всего лишь бесполезным остатком прежних периодов развития организма, т. е. рудиментом.
Впервые представление об исключительной роли нервной системы в осуществлении consensus partium было поколеблено опытами с кастрацией петухов (Cl. Berthold, 1849): удаление семенников значительно меняло внешний вид и поведение петуха, пересадка их тому же животному в другое место никаких последствий за собой не влекла; не наблюдалось никаких нарушений и при денервации семенников. Тем самым было доказано, что семенники влияют на организм посредством секрета, выделяющегося непосредственно в кровь. Одновременно было поколеблено существовавшее ранее мнение, что клетки половых желез передают по нервам раздражение в мозг, а еже мозг специфически действует на все части тела.
Положение, что все органы выделяют в кровь определенные вещества, развивал Клод Бернар (Cl. Bernard, 1855); ему же принадлежат термины «секреция» и «внутренняя среда». В то же время Броун-Секар (Ch, Brown- Sequard, 1856) выступил с положением, что все железы, независимо от того, есть ли у них выводной проток или нет, отдают крови полезные вещества, отсутствие которых может привести к развитию болезненных явлений. В пользу этого свидетельствовали результаты его опытов с удалением надпочечников.
Окончательное оформление учения о внутренней секреции произошло 20 лет спустя. Для доказательства справедливости своих взглядов Броун-Секар (1889), которому тогда было 72 года, вводил себе вытяжку из семенников животных и наблюдал значительные благоприятные сдвиги: увеличение работоспособности, самочувствия, возвращение потенции и т. д. Основываясь па результатах этих опытов, он выдвинул основополагающее для эндокринологии положение: в организме есть специальные органы, которые выделяют специфические продукты, поступающие в общий кровоток и влияющие на другие органы и ткани в интересах организма как целого; благодаря этому устанавливаются взаимоотношения и связь между различными органами, тканями и клетками организма с помощью механизма, отличающегося от механизма нервной системы.
Методологическая содержательность этого положения определила плодотворность дальнейших исследований; в Центре внимания оказались все железы, не имеющие вы-годных протоков. Вскоре было установлено важное физиологическое значение каждой из них.
Основными методами эндокринологии на этом этапе были удаление железы, ее подсадка или введение вытяжки из нее; последнее использовалось как в случае удаления железы, так и у интактного животного. Вскоре результаты экспериментов нашли применение в клинике. Так, уже в 1895 г. и притом с благоприятным эффектом была произведена первая пересадка яичника у человека. Широкое распространение получило лечение больных вытяжками некоторых эндокринных желез («опотерапия»), особенно щитовидной.
Как говорилось выше, на первом этапе развития эндокринологии основным объектом изучения были половые железы, в первую очередь в силу морфообразующих свойств вырабатываемых ими гормонов. В последующем было показано значение желез, влияющих на обмен веществ (сначала щитовидной, помимо влияния на обмен оказывающей существенное воздействие и на морфогенез, а затем и поджелудочной). Во многом успехи в их изучении были связаны с выходом эндокринологии в клинику. Значение желез, вырабатывающих адаптивные гормоны, стало ясным значительно позже.
Однако в настоящее время успехи в изучении адаптивных гормонов-и вырабатывающих их надпочечнике в целом существенно выше, чем успехи в изучении все других эндокринных желез. Для того чтобы понять причину этого, необходимо проследить развитие основных методологических направлений эндокринологии.
Первые успехи эндокринологии были связаны с изучением половых желез и применением вытяжки из них; по сути дела вся современная «опотерапия» (в настоящее время — гормонотерапия) началась с опытов Броун-Ce-кара, хотя в принципе этот метод был не новым, так как с лечебной целью различные органы животных применялись еще в глубокой древности. Главным результатом введения в организм вытяжки из семенников были сдвиги, которые легко можно было трактовать как признаки омоложения; об этом говорил и сам Броун-Секар. В результате выработалось довольно твердое и распространенное убеждение, что проблема омоложения и продления жизни человека может быть успешно решена именно на этом пути, и исследование функции половых желез оказалось надолго связанным с проблемой омоложения
Внутрисекреторная функция интерстициальных клеток яичка («пубертатной железы») была доказана и достаточно полно изучена (Р. Bouin, P.Ancel, 1904; Е. Steinach, 1920); Штейнах предложил операцию перевязывания или иссечения части vas deferens (семявыносящего протока) с целью «регенерации» организма. Для этой же цели С. Воронов (1924) проводил пересадку семенников от обезьяны (шимпанзе) человеку. Сторонники этих операций доказывали, что сущность и главная цель их не в возвращении утраченной потенции, а именно в омоложении организма и продлении жизни. Однако вскоре все это направление зашло в тупик, так как стало очевидным, что положительный эффект операции по Штейнаху или С. Воронову весьма кратковремен и непостоянен, после непродолжительного подъема жизненного тонуса одряхление организма идет еще более быстрыми темпами.
Другим направлением, в связи с которым оказалось изучение половых желез, была евгеника. Согласно ее основателю Гальтону (F. Halton), «евгеника — есть дисциплина, изучающая, какие факторы улучшают и какие факторы ухудшают душевное и физическое качество потомства; целью евгеники является воздействие в интересах улучшения человечества на эти факторы, поставив их под общественный контроль» (1909, с. 3). Другая его формулировка более наглядно раскрывает конкретный смысл евгеники: «…евгеника — наука, имеющая целью облагородить человеческую породу путем сочетания здоровых и беспорочных производителей и устранения от производительности всех тех, кто мог бы передать по наследству какие-либо нежелательные свойства» (там же, с. 4).
Возникновение евгеники было в значительной мере реакцией на признание решающей роли естественного отбора в развитии органического мира; сторонники учения Дарвина, и в первую очередь Гальтон, обратили внимание на то, что в человеческом обществе естественный отбор утрачивает свое значение. И они решили ввести в него принцип искусственного отбора; это направление получило название социалдарвинизма.
Евгеника имела три направления: запретительная (ее методы — стерилизация, вазэктомия, эвтаназия); предупредительная (воспитание населения в «евгеническом Духе», а также мероприятия общемедицинского и гигиенического характера); созидательная (согласно ей было необходимо определить идеальный тип или несколько идеальных типов или образцов человеческой породы и всячески содействовать их размножению). Некоторые из этих положений были созвучны идеям Платона, который идеальным считал следующее общественное устройство:
количество рождений нужно регулировать в соответствии с размерами эпидемий и войн, никто из граждан не имеет права самостоятельно выбирать себе супруга, это делает общество; лучшим воинам необходимо давать больше жен, чтобы их свойства были как можно шире представлены в потомстве; жены и дети обобществлены; слабые и старики не имеют права на жизнь; мужчины, от которых нет потомства, теряют право на женщин. Частично эти идеи были воплощены в общественном устройстве Спарты, которая была непобедима в течение трехсот лет и только этим, собственно, и прославилась. Напротив, менее «совершенные» древнегреческие государства внесли большой вклад в развитие науки, культуры, искусства.
В принципе, Гальтон и его последователи исходили из самых благих побуждений, однако они не предвидели последствий развития своих теорий. Евгеника была взята на вооружение фашистами. Известно, что преступления фашистов были не просто зверствами и злодеяниями, напротив, это была «научно» обоснованная система. И хотя она открывала широчайший простор для проявления индивидуального садизма конкретных исполнителей, все же многие из них считали или убеждали себя, что они делают нужное и даже полезное дело. Именно это «научное» обоснование снимало с них моральную ответственность; псевдонаука подменила мораль.
Некоторые положения евгеники и ее конкретные цели согласуются с задачами гигиены, антропогенетики (в частности, генетические консультации), но сама она как самостоятельная наука не имела права на существование в той мере, в которой претендовала на «создание рецептов для удовлетворения запросов текущей, постоянно меняющейся социальной жизни» (Т. И. Юдин, 1925, с. 7).
В 1917 г. в Мюнхене заседала «Комиссия по обсуждению поднятия и увеличения сил немецкого народа», которая выработала следующие евгенические положения: «…страна нуждается в увеличении ее населения и увеличении числа наиболее одаренных лиц; последние должны получить поддержку, и им необходимо облегчить размножение; важно позаботиться об уменьшении ненужных для расы элементов; необходимо принять меры, чтобы нетрудоспособные элементы были своевременно опознаны и для их размножения были поставлены всяческие препятствия» (Т. И. Юдин, 1925, с. 50). Некоторые сожалели, что эти предложений в то время не были приняты к исполнению. Однако вскоре вся эта программа была приведена в действие фашистами; гитлеровцы всерьез «позаботились» об уменьшении «ненужных для расы элементов».
Характерно, что одна и та же операция — вазэктомия, или перевязка семявыносящего протока, — предлагалась как с целью омоложения, так и в качестве метода запретительной евгеники, в одном случае для продления жизни человека и повышения его работоспособности, в другом— с целью воспрепятствовать «размножению ненужных элементов». Положения евгеники не были критически вскрыты в научном плане. В 20-е годы и в нашей стране вышли работы, где эти положения в той или иной мере одобрялись (Б. И. Словцов. Улучшение расы. Л., 1923; Н. К. Кольцов. Улучшение человеческой породы. Л., 1923; А. С. Серебровский. Антропогенетика и евгеника в социалистическом обществе. Л., 1929 и др. Положения евгеники нашли довольно широкое отражение и в работах педологов).
Таким образом, проблема половых желез оказалась связанной методологически с двумя несостоятельными направлениями — учением об омоложении и евгеникой, тогда как ее собственная «внутренняя» методология создана не была.
С адаптивными гормонами и секретирующими их железами дело обстояло несколько иначе. Их значение долгое время оставалось неясным. Особенно остро эта неясность и неопределенность ощущались в 20-е годы — период, когда учение о корреляции деятельности различных органов и клеток постепенно начало перерастать в учение о нейроэндокринной регуляции. Правда, правильные представления о соотношении нервной и эндокринной систем были выработаны не сразу. Сначала большинство авторов признавало наличие параллельного существования эндокринной, эндокринно-йонной и нервной корреляций, а А. А. Богомолец (1927) утверждал даже наличие регулирующей функции у системы соединительной ткани. Широко распространено было представление о железах внутренней секреции как о замкнутой физиологической системе.
Фактически новый этап в развитии эндокринологии начался с возникновения понятия адаптивной роли гормонов. С этого времени функция надпочечников становилась все более и более ясной, и отставание эндокринологии в данной области вскоре было ликвидировано. Существенная заслуга в этом принадлежит Г. Селье, с именем которого следует связать саму идею адаптивной функции гормонов, что, на наш взгляд, является его заслугой в большей степени, чем результаты в изучении конкретных ее проявлений (учение об общем синдроме адаптации и т. д.).
Развитие методологии морфообразующих желез было связано с многочисленными трудностями «внешнего» характера. Одно время распространенными были представления о «власти пола», который как некий рок будто бы тяготеет над человеком. Половые железы рассматривались как конкретное воплощение и инструмент этой власти. Выражением подобных мнений были, в частности, взгляды А. В. Немилова, который писал о «биологической трагедии женщины» и утверждал, что «сексуальность, в широком смысле этого слова, была одним из факторов, которые выдвинули человека на его исключительное место в ряду других живых существ» (1929, с. 13); ранее Е. Пфлюгер прямо приписывал половым железам творческую силу.
Для понимания характера распространенных в то время взглядов стоит вспомнить названия популярных книг, в которых рассматривались вопросы эндокринологии: «Сила жизни» (П. Ю. Шмидт. Л., 1923), «Внутренние двигатели человеческого тела» (А. В. Немилов. М., 1923), «Скрытые пружины человеческого тела» (он же. М., 1925), «Строители живого тела» (Н. Пэрна. Л., 1924) и т. д.
Короче говоря, и проблема пола и проблема функции половых желез была скомпрометирована различными ненаучными наслоениями. Вместе с тем методология эндокринологии в аспекте пола и половых желез имела вполне реальные и достаточно добротные элементы.
После кастрации у быков, петухов, морских свинок и кроликов было выявлено увеличение веса гипофиза; при этом наблюдалась гиперемия органа и нарастание количества и размеров эозинофильных клеток (A. Fichera, 1905). Эти сдвиги удавалось устранить введением вытяжки из семенников. Аналогичные результаты были получены и с животными женского пола (С. Parhon, К. Goldstein, 1903; см.: А. БиДль, 1914). Подобные явления после кастрации были обнаружены и у человека (J. Tandler, L. Grosz, 1907). Удаление же гипофиза вызывало нарушения деятельности полового аппарата (Н. Cushing, 1912; А. Бидль, 1914). При этом у взрослых животных развивалось ожирение и атрофия гениталий, у молодых — сохранялось состояние половой инфантильности. Тем самым фактически была показана связь между гипофизом и половыми железами.
Однако отсутствие в то время содержательного понятия «система» не позволило правильно интерпретировать эти результаты, и связь гипофиза с периферическими железами рассматривалась в ряду других фактов о взаимном влиянии эндокринных желез (например, щитовидной и половых, поджелудочной и надпочечников и т. д.), хотя различие последствий удаления гипофиза и гонад вполне очевидно: если кастрация приводит к увеличению гипофиза, то удаление гипофиза, напротив, ведет «к атрофии половых желез. Следовательно, связь от гипофиза к гонадам далеко не равнозначна связи в обратном направлении.
Вскоре было показано наличие связи между гипофизом и межуточным мозгом (В. Aschner, 1916): повреждение как гипофиза, так и области дна третьего желудочка, без одновременного повреждения гипофиза, приводило к развитию адипозо-генитальной дистрофии. В 20-е годы сложилось представление о существовании особых центров обмена веществ, которые имеют отношение и к вегетативной нервной системе, и к железам внутренней секреции, в первую очередь к гипофизу, Правда, первоначально считали, что выделяемый гипофизом гормон по задней его ножке проникает к основанию мозга и тонизирует расположенный там вегетативный центр; допускалось также нервное влияние этого центра на гипофиз.
Согласно представлениям Дрезеля (К. Dresel, 1924) и других, расположенные в межуточном мозге центры обмена веществ обладают высокой чувствительностью к уровню некоторых веществ (например, сахара) в периферической крови. Правда, существование специальных центров обмена признавалось не всеми (А. А. Богомолец, 1927). Но так или иначе была фактически намечена регулярная связь межуточного мозга, гипофиза и периферических эндокринных желез и реально начало складываться понятие эндокринной системы. Если раньше в схемах эндокринной корреляции все элементы рассматривались как равнозначные, как элементы одного уровня, то теперь некоторые из них стали считать центром, другие — периферическими образованиями.
На основании собственных опытов и анализа литературы М. М. Завидовский (1922, 1941) выдвинул принцип плюс — минус взаимодействия. Он наблюдал, в частности, что удаление семенников у петуха прекращает рост гребня и приводит к его инволюции, подсадка же семенника восстанавливает размеры гребня. Но особенно интересно, что в случае удаления гребня у петуха с нормальными семенниками развивается значительная (в 1,5—2 раза) их гипертрофия, сопровождающаяся признаками повышения их активности. Взаимодействие семенников и гребня он назвал взаимно-противоречивым. Согласно М. М. Завадовскому, «принцип взаимнопротиворечивого или плюс — минус взаимодействия органов в процессе развития организма связывает части организма в единое целое и всякую работу над частью организма обязывает рассматривать в системе целого» (1941, с. 39). Он подчеркивал наличие плюс:—минус взаимодействия между гипофизом и яичником, гипофизом и семенником, гипофизом и щитовидной железой.
Важное значение для понимания механизма реализации эффекта морфообразующих гормонов имеют положения М. М. Завидовского о том, что в развитии конкретного признака определяющую роль играет сама ткань, которая находится под влиянием гормона, причем разнообразие признаков пола зависит не от гормона (они сходны у всех видов животных), а от особенностей реагирующей ткани. Он подчеркивал равнопотенциальность тканей мужского и женского организма с точки зрения развития под влиянием соответствующего гормона мужских или женских половых признаков, справедливо указывая, однако, что эта равнопотенциальность имеет все же ограниченный характер. Он установил, что темпы и степень развития ткани до определенного уровня зависят от количества гормона, причем в одних случаях необходимо постоянное участие гормона, в других— он служит лишь толчком, а далее признак развивается как бы по инерции.
Недостатком представлений М. М. Завадовского было отсутствие понятия системы: его плюс-действие равнозначно минус-действию, оба элемента расцениваются как равнозначные, тогда как на самом деле это далеко не так. Кроме того, у него не было и понятия «регуляция», оно подменялось понятием взаимодействия. Однако если между половой железой и находящимся в зависимости от ее функции половым признаком существует связь, это еще не значит, что последний в свою очередь регулирует деятельность железы: регуляция имеет строгую направленность от центра к периферии. И хотя в организме все взаимосвязано и взаимообусловлено, нет оснований считать, что все органы могут рассматриваться как взаимно регулирующие образования.
Видное место в разработке представлений о реализации морфообразующего действия эндокринных желез заняли работы Э. Глея (1930) и его учеников. Ими были выявлены различные факторы, влияющие на рост, и сформулировано два закона: закон действенного минимума и закон функционального постоянства. Сущность первого из них заключается в том, что пересадка ткани железы не будет сопровождаться каким-либо эффектом, пока ее количество не превысит определенного порога; величина эффекта не пропорциональна количеству пересаженной ткани. Действенный минимум не является абсолютным— для каждого симптома его величина различна (дифференциальный порог). Сущность второго закона заключается в следующем: присутствие гормона необходимо не только для развития признака, но и для его поддержания. Развитие признака под влиянием гормона начинается после латентного периода.
После открытия явления нейрокринии и установления природы гонадотропин-релизинг-факторов окончательно стало очевидным наличие трехкомпонентной системы регуляции: гипоталамус — гипофиз — периферическая половая железа; гипофиз здесь играет роль про-межуточного звена. Известно также, что важным механизмом этой системы является обратная связь между периферической железой, гипофизом и гипоталамусом. Роль более высоких, чем гипоталамус, отделов центральной нервной системы в регуляции функции половых желез ясна не вполне.
Для дальнейшего развития представлений о взаимоотношениях нервной системы и эндокринных желез в реализации их эффекта определенное значение имеют следующие интересные факты. У некоторых видов птиц (фазаны, снегири) встречаются особи, имеющие одну половину тела с признаками мужского пола, другую — женского; при этом у них выявлено наличие и мужской половой железы и женской. Сочетание одновременно противоположных половых признаков при содержании в крови и мужских и женских гормонов можно объяснить лишь избирательной чувствительностью соответствующих тканей, но, с одной стороны, это противоречит принципу равнопотентности тканей мужского и женского организма, а с другой — остается неясным, почему мужские признаки у этих птиц выражены на той же половине тела, где находится семенник, а женские признаки—на половине, где находится яичник. Установленный М. М. Завадовским факт гипертрофии семенника после удаления гребня у петуха также пока не находит объяснения.
Наконец, вопрос о факторах, обусловливающих начало полового созревания, до настоящего времени не получил удовлетворительного разрешения. Существующие теории полового созревания недостаточно убедительны. Мало изучен и вопрос о взаимоотношениях отдельных эндокринных желез в процессе полового созревания.