Применение интертекстуального анализа позволяет доказать идейно-художественное разнообразие смыслов романа. Под интертекстуальностью мы будем понимать черту, характерную почти для всех текстов, выражающуюся в наличии между ними связей, благодаря которым тексты могут многими разнообразными способами явно или неявно ссылаться друг на друга. В основу работы была положена типология интертекстуальных элементов Н. Фатеевой. В романе мы можем обнаружить проявление гипертекстуальности, архитекстуальности, собственно интертекста и поэтической парадигмы. Использование различного вида предтекстов позволяет И. А. Гончарову донести до читателя свою концепцию жизни и человека. Автор романа определяет подлинность человека по его отношению к собственным идеалам.
Весь роман является вариацией на тему искушения. Это собственно интертекст. Некоторые герои являются одновременно и искусителями, и жертвами. Например, Райский является не только искусителем Софьи, Марфеньки, Веры, Леонтия, но и жертвой в ситуациях, связанных с Верой, Уленькой, Полиной Карповной, Марком.
Во взаимоотношениях Райского с Софьей Беловодовой Гончаров использует такие интертекстемы, как искушение, любовь Пигмалиона к статуе. Это проявление гипертекстуальности в романе, то есть ироническое переосмысление автором предтекста.
Все вариации мифологемы искушения, разыгранные в комическом ключе, призваны оттенить главное: искушение Марком Веры По-новому раскрывается образ Марка, если посмотреть на него сквозь призму фигур беса, существующего в христианской традиции, волка и Змея Горыныча из фольклора. Гончаров иногда иронизирует по поводу героя, часто жалеет. Как реализация мотива нарушения запрета созерцать сакральное в романе выступают следующие предтексты: мифы об Орфее и о жене Лота, народные сказки. Эти тексты выполняют экспрессивную функцию. Еще одна мифологическая реалия (Пир Валтасара) используется автором сознательно, с помощью писатель подчеркивает драму Веры. Сравнение Веры и Уленьки с русалками значимо. Автор остерегает нас от чрезмерной Идеализации Веры. Использование автором разнородных предтекстов выполняют апеллятивную и метатекстовую функции. Из литературы предшествующей и современной Гончаров обращается к творчеству Пушкина, Гоголя, Тютчева, Фета. Обращает на себя внимание следующая параллель: Марфенька — Ольга Ларина, Вера — Татьяна Ларина из «Евгения Онегина». Этот пример интертекстуальности можно назвать поэтической парадигмой. Мысли И. А. Гончарова о красоте перекликаются с «Выбранными местами из переписки с друзьями» Н. В. Гоголя и романом «Идиот» Ф. М. Достевского. Хотелось бы отметить еще один вид интертекстуальности в романе Гончарова «Обрыв», архитекстуальность (жанровая связь текстов). «Обрыв» вобрал в себя опыт романа-испытания, романа-воспитания, идиллии (жизнь Марфеныш в Малиновке, Марфенька, можно сказать, героиня пасторали), романа-трагедии (образ Веры), элементы детектива (история с письмом), элементы романтической поэтики (портрет Веры) и символической драмы (символические детали). Взаимодействие и взаимопроникновение любых мотивов в конечном итоге может означать взаимодействие и взаимопроникновение различных жанров. Выявление видов интертекста и определение функций позволяет перейти от описания смысла романа к его объяснению.