а) дети, которым позволяют расти в такой гру­бой вольности, весьма скоро предаются беспорядоч­ной жизни, ибо, привыкнув следовать только влече­нию своей природы, они нимало не стараются вла­деть собою; их не удерживает ни уважение к людям и существующим отношениям, ни забота о собствен­ном благополучии;

б) такие дети, к счастью, и удерживаются от бес­честных поступков, но своим грубым обращением отдаляют от себя благородных людей, лишаются уважения и любви в сообществе лучших сверстников и таким образом сами препятствуют благоуспешно­му исполнению своих обязанностей;

в) наконец, кто не знает, как много возникает са­мых неприятных и вредных раздоров в обществе, когда такие грубые люди сходятся вместе и напада­ют друг на друга.

Поэтому воспитание должно держаться золотой середины. Хотя при воспитании главное дело состо­ит в том, чтобы душа была облагорожена и возвы­шена святой верой, однако вера же требует, чтобы мы и во внешнем обращении обнаруживали любовь, скромность и общительность; любовь пит, милосердствует, любовь не завидует, лю­бовь не превозносится, не гордится, не бесчинст­вует, не ищет своего, не раздражается, не мыс­лит зла, не радуется неправде, а сорадуется ис­тине; все покрывает, всему верит, всего надеет­ся, все переносит (1 Кор. 13, 4—7 и далее).

Посредством такого обнаружения внутренней красоты благочестия сама добродетель становится совершеннее и привлекательнее. Даже общеприня­тые правила вежливости приносят пользу: они удер­живают человека в известных границах, устраняют многие неприятности и служат внешним выражени­ем внутреннего общественного устройства, назначая каждому свое место и удерживая все в стройном по­рядке.

Главное дело воспитателя здесь состоит в за­граждении источников, из которых обыкновенно проистекает грубое и неловкое обращение детей в обществе. Источники грубости суть следующие:

а) наклонность к самоугождению и недостаток самоотвержения; избалованный ребенок не хочет ни в чем отказывать себе и не любит обуздывать беспо­рядочные влечения своей природы;

б) неуважение или общее ко всем людям, или частное к известным сословиям, например, к духо­венству;

в) надмение своей знатностью, богатством, мни­мою образованностью и прочим;

г) юношеская мечтательность о свободе, от ко­торой молодой человек презирает все отношения, везде выказывает своеволие и даже видит в этом свою честь;

д) наконец, общение с грубыми и своевольными людьми.

Напротив, застенчивость и неловкость в обще­нии происходит обыкновенно от неопытности и не­знания общепринятых форм общения, часто также от излишнего опасения не понравиться. Это неуме­ренное опасение лишает человека нужной осмотри­тельности и присутствия духа, отчего он, чем более опасается ошибок, тем скорее ошибается.

Для предотвращения сего зла надо с ранних лет приучать ребенка к благородному обхождению; ког­да разум ребенка довольно образуется, надо особен­но заботиться о том, чтобы воспитывать в детском сердце святую любовь, проистекающую из источни­ка божественной веры.

Если эта любовь будет обнимать и проникать детское сердце, то сама станет изливаться из внут­реннего во внешнее, так что каждое движение ее тогда будет носить на себе печать благоприличия. В обхождении такого человека будет выражаться скромное, искреннее и нелицемерное уважение до­стоинств и заслуг других, откровенность, приветли­вость и предупредительность, участие в положении других и общительность, кротость, терпение, миро­любие,— и, каким бы именем ни назвали вы различ­ные виды одной и той же любви, каждый из них бу­дет обнаруживаться со свойственной ему привлека­тельностью. В общении с высшими эта христианская любовь выражается в том непритворном почтении, которое, будучи равно далеко от гордости и рабской боязливости, смотрит на всякую законную власть, как на поставленную от Бога, а на Самого Бога, как на высочайшего и всесовершенного Владыку, Кото­рого мы больше всего должны бояться и любить.

Для облегчения этого проявления доброй души нужно дать детям необходимое наставление как о ес­тественных, так и об общепринятых формах учтиво­сти. Поэтому надо учить детей, как они должны ве­сти себя в церкви, дома, за столом, в гостях, в обра­щении с людьми всякого состояния. Этому служат:

а) устные и письменные наставления о так назы­ваемых правилах вежливости;

б) частое указание на обращение образованных людей;

в) особенно пример родителей и лиц, окружаю­щих ребенка.

Излишне, кажется, и упоминать о том, как мно­го сам воспитатель должен заботиться о вежливос­ти. Своим неучтивым обращением он не только по­даст худой пример воспитанникам, но и сам может потерять уважение как у родителей, которые пору­чают ему детей, так и у самих детей. Поэтому если прежде он имел мало случаев образовать себя в приличной вежливости, то должен наверстать упу­щенное наблюдением и чтением. Притом иногда по­лезно откровенное признание в своем недостатке перед родителями, поручающими ему своих детей. Благоразумные люди примут это признание за до­казательство благородного сердца и будут ценить его откровенность.

Если детское сердце будет проникнуто духом благочестия, непритворным уважением и любовью к людям и если к этому присоединится благотворное наставление, то не будет нужды предостерегать вос­питанника от выражения таких расположений и чувств в отношении к другим, каких нет в его серд­це. Впрочем, в свете нет ничего обыкновеннее при­творства: там льстивым языком весьма часто выра­жают почтение и любовь, тогда как в сердце господ­ствуют отвращение и досада. А как легко молодому человеку увлечься потоком господствующих обыча­ев света! Это еще не есть притворство, если ребенок заранее, прежде нежели достигнет полного образо­вания разума, будет приучен с каждым обращаться приличным образом и удерживаться от всего, что непристойно,— это, напротив, принадлежит к тем полезным привычкам, которым впоследствии легко сообщается живой дух истинной добродетели.

Не есть также лицемерие, когда человек в об­хождении употребляет приветствия, следуя обще­принятым правилам, потому что такие приветствия подобны ходячей монете и значат не более того, за что принимаются в обыкновенном обращении. Но мы виновны в притворстве, если наши уверения в сердечном участии и почтении к другим противоре­чат нашим чувствам.

Всеми мерами надо охранять детей от лицемерия и лукавства; и это охранение возможно только при истинном благочестии. Одна святая вера дает нам возможность видеть человека в его полном достоин­стве. Она требует почтения к высшим, уважения к общественным отношениям, любви ко всем, даже ко врагам нашим, и непременно обязывает нас отвер­гаться самих себя, ежедневно принимать крест свой и следовать Тому, Кто был кроток и смирен сердцем.

Итак, если хочешь сохранить ребенка чистым от тонких приемов лжи, тщеславия и своекорыстия, то старайся с ранних лет внушать ему дух истинного благочестия, чтобы оно было в нем господствующим свойством. Кто проникнут этим духом, у того пре­красная душа естественно обнаруживается в пре­красных действиях.

Как далеко должно простираться это внешнее образование? Можно различать отрицательную и положительную его сторону. С отрицательной сторо­ны, это образование не имеет границ: каждому чело­веку надо избегать всего, что непристойно, соблазни­тельно и оскорбительно для других.

Напротив, в положительном отношении, нужно обращать внимание на возраст, пол, состояние и во­обще на внешние отношения детей. Как неприятно видеть, когда дети в обществе ведут себя уже как взрослые! Так же неприятно смотреть и на то, когда люди из низкого состояния перенимают тонкие ма­неры высших сословий. Хотя естественное выраже­ние любви и благожелания в существе всегда одина­ково, но по обычаям, принятым в обществе, оно при­нимает различные виды.