По мере того как ребенок, оставляя игры, переходит в возраст серьезной деятельности, и цветы детского возраста неприметно должны созревать в прекрасные плоды. Впрочем, никоим образом не следует разрушать возрастание детства, напротив, оно все более и более должно развиваться и укрепляться, пока, совершенно укоренившись на почве святой веры и отсюда заимствуя все соки и жизнь, не возрастет, наконец, в совершенное дерево.
Как в физическом отношении черты детского лица с возрастом не теряются, но более углубляются и переходят в облик мужа, так же должно быть и с нравственным состоянием детской души. Что в начале было почти только чувством, то мало-помалу должно раскрываться и переходить в разумную и крепкую любовь.
Это требуется особенно по отношению к Богу. Детское чувство близости к Богу, чувство веры и надежды, благоговения и преданности, благодарное и любви к Нему ни в коем случае не должно быть подавляемо с раскрытием разума, напротив, с возратом надо еще более усиливать его, чтобы и сам смысл от чувства заимствовал жизнь и силу. Поэтому опять напоминаем, что, предлагая уроки о святой пере, надо всегда их главной целью ставить усовершенствование сердца воспитанников.
Что прежде было делом сердечной чувствительности, то, возвышаясь с годами, но не теряя внутренней живости, должно переходить в твердую веру, несомненную и притом правильную надежду и святую любовь,— ту любовь, которая располагает юношу и девицу ко всему истинному, честному, справедливому, святому и достолюбезному и которая отвращает сердце их от всякого греха.
Нужно также совершенствовать и детское смирение. Если ребенок охотно признает полную зависимость от своих родителей, то в отроке и юноше должна быть утверждена крепкая уверенность в том, что всякая законная власть — от Бога, что всякое наше благо есть дар Божий, что мы во всем безусловно зависим от Бога и через Него единственно можем сделаться истинно добрыми и счастливыми как и настоящей жизни, так и в будущей. А чтобы воспитанник, чувствуя приобретенные им силы, не впал и превозношение, надо чаще указывать ему на множество слабостей и недостатков, какие у него еще есть, и на то, чем он был бы, если бы не имел попечительных наставников и особенно если бы ему свыше не содействовала благодать.
При этом, однако, нужно остерегаться того, чтобы не подвергнуть его малодушию. Смиренное расположение духа, которое одно дает живость и украшение всем прочим добродетелям, воспитанник должен выражать на самом деле, не только перед Богом, но и перед людьми, и особенно искренним и полным послушанием родителям и начальникам, непритворным уважением общественных отношений и скромностью перед всеми.
Равным образом прекрасные расположения детской души по отношению к родителям и родственникам должны мало-помалу переходить в благоразумную любовь. Первоначальная нежная безотчетная привязанность ребенка к родителям должна измениться в твердое расположение искреннего почтения к ним, благодарности и ревностного стремления постоянно доставлять им удовольствие.
Эти добродетели составляют превосходное украшение человека, и за них для этой жизни есть Божественное обетование: Да будет тебе благо, и будешь долголетен на земле (Еф. 6, 3). Благословение Божие видимо почивает на том юноше, который старается всегда быть утешением для своих родителей, по силам помогает им, если в чем они имеют нужду, и даже по смерти их свято хранит в сердце своем воспоминание о них.
Даже если такой сын и далеко живет от своих родителей, перед ним всегда стоит их образ, всегда в памяти его — их наставления, предостерегающие и удерживающие его от заблуждений или немедленно восстановляющие его после падения. То же самое надо сказать и о благоразумной любви к сестрам и родственникам. Все, что природа связывает физически, любовь должна соединять нравственно, это — закон христианской любви, которая всех соединяет и 1*0 всех желает проникнуть, чтобы всех освятить и привести к блаженству.
Особенно надо возбуждать и тщательно воспитывать в юном сердце чувство благодарности; нужно приучать воспитанника и самое малое благодеяние принимать с признательностью и благодарностью, а неблагодарность всегда представлять ему тем, что она есть на самом деле, то есть делом бесчестным и постыдным.
Справедливо замечают, что родители часто сами приучают детей к неблагодарности. Если они позволяют детям договариваться с собой о благодеяниях, совершают их, будучи вынуждены к ним упорством или хитростью детей, или оказывают свои благодеяния с холодной расчетливостью, даже с упреками, или хотят вынудить благодарность наказаниями, то при таких обстоятельствах погаснет в детях и последняя искра естественного расположения к благодарности.
Часто также пример родителей бывает причиной неблагодарности детей. Дети нередко делаются неблагодарными оттого, что родители сами показывают себя такими в обращении со старшими, родственниками, учителями и служителями или выказывают неблагодарность в своем суждении о благодеяниях, оказанных другими лицами.
Впрочем, любовь к родственникам не должна ослаблять общей любви к ближним. Для возбуждения в душе воспитанника такой любви и благожелательства надо пользоваться всеми теми средствами, о которых было сказано в главе об образовании чувств.
Только не нужно останавливаться на одних чувствах, надо доставлять детям случаи показывать свои добрые чувства и на деле. Отирать слезы страждущих и утешать сердца, угнетенные скорбью, доставляя им нужную помощь,— в этом скрывается неизъяснимое удовольствие. Чем чаще доставляют детям такое удовольствие, тем более приобретают они навык к благотворительности. Вот почему издавна добрые родители дары благотворения, какие они назначали для нищих, обыкновенно раздавали руками детей своих. Такой обычай весьма достоин подражания.
Другая черта невинного детского сердца есть чистая, как бы насквозь видимая откровенность, которая не знает ни лукавства, ни обмана. И это свойство с годами должно преобразовываться в прямой, правдолюбивый характер, впрочем, так, чтобы голубиная простота всегда соединялась с истинной мудростью.
Надо, чтобы человек умел не только говорить, но и молчать, когда нужно, и чтобы притом во всех поступках своих с отвращением удалялся от лжи и хитрого притворства. Эта благоразумная откровенность, выражающаяся обыкновенно даже в чертах лица, особенно на челе, делает человека достопочтенным и в глазах мира. Мир, хотя и во зле лежит, не может отказать в своем уважении прямому, открытому характеру.
Весьма худо, если в детское сердце вселяется дух постыдной лжи. Хотя ложь не всегда равно предосудительна: иногда происходит она от безрассудности и опрометчивости, иногда — от страха и трудных обстоятельств, иногда — от желания услужить другому, однако всякий обман всегда есть и будет бесчестным пятном в характере воспитанника. Поэтому для предохранения детей от этого порока:
а) надо устранять все то, чем возбуждается и улавливается в детях склонность к обману; это бывает когда, например, внушают им обман, хотя и безвредный, когда их располагают к этому собственным примером или смеются над хитростью, с какою дети «»бманули их;
б) правдивости всегда нужно приписывать высокое достоинство, а о лжи всегда надо говорить с пре- фением и отвращением;
в) ребенка, сознавшегося в своем поступке, если не совсем освобождать от наказания, то, по крайней мере, облегчать оное, а лгуна наказывать строже;
г) вообще, не нужно удалять естественные последствия обмана, наоборот, надо намеренно соединять с ним невыгоды, что, например, бывает, если правдивому воспитаннику верить на слово, а к обманщику до тех пор не иметь доверия, пока он не покажет достаточных опытов своего исправления;
д) чтобы облегчить для ребенка откровенность, не нужно малых проступков подвергать несоразмерным наказаниям; не следует также слишком строго вынуждать признание в таких случаях, когда в нем нет необходимости или когда для ребенка оно слишком тяжело;
е) особенно строго надо наказывать ложь злонамеренную, например, злобную клевету на других. Вообще, воспитатель не должен доверять тем детям, которые с явным удовольствием рассказывают то о той, то о другой погрешности ближних. Он обязан со строгостью отвергать такие доносы и никогда не оставлять доносчиков ненаказанными, если они говорят неправду или преувеличивают правду.
Различие между чистосердечием и неблагоразумной откровенностью, равно как между своекорыстной жалобой и законным или благонамеренным объявлением чужих недостатков, иногда нелегко определить для детей с надлежащей точностью, но в последующие годы эти понятия необходимо внушать им со всей определенностью.
Детская веселость и проистекающая отсюда живость должны постепенно перерасти в то благоприятное расположение духа, имея которое, человек счастье, посылаемое ему Провидением, принимает с искренней благодарностью, а несчастье переносит с великодушием, уповая на Бога и на лучшую будущность, и таким образом со скромным постоянством и твердостью проходит свое звание, не обольщаясь счастьем и не унывая в несчастий.
Детям надо мало-помалу привыкать к трудностям и неприятностям жизни и с каждым днем все более знакомиться со своим будущим званием. Впрочем, при этом не нужно возмущать веселое расположение их духа. Пусть воспитанник исполняет свою дневную работу не как скованный невольник — нехотя, но пусть он смотрит на себя, как на раба, который в назначенном ему от Господа месте должен умножать свой талант, за что некогда с преизбытком получит награду от всеблагого Мздовоздаятеля.
Воспитанник имеет нужду и в отдыхе, чтобы от чрезмерного напряжения не ослабеть и не предаться унынию, но занятия его отдыха с возрастом должны облагораживаться и одушевляться смыслом. Детские игрушки ему уже неприличны. Особенно надо предостерегать взрослых детей от увеселений, вредных для их физического и нравственного состояния.
Эта предосторожность тем необходимее, чем легче увлекают их на распутья чувство внутренней силы, пробуждающееся влечение к другому полу, наклонность к разным шалостям и т. п.
Здесь надо повторить, что было сказано выше о вреде праздности. Молодые тунеядцы не только в умственном образовании далеко отстают от своих I рудолюбивых сверстников и вследствие этого делаются неспособными к прохождению назначенного им от Бога звания, но и нравственно скоро портятся и, если болезнь преждевременно не доведет их до смерти, часто впоследствии бывают в тягость себе и другим. Это нередко случается и с одаренными юношами, которые заслуживают тем строжайшего осуждения, чем более могли быть полезны человечеству при своих отличных способностях.
Счастлив тот молодой человек, который, постоянно имея в виду избранное им с надлежащим рассуждением звание, неутомимо подготавливает себя к нему образованием и который, привыкнув к трудам, ничего не находит для себя несноснее праздности или неразумной, только в мечтах проводимой жизни.