Под сочувствием мы разумеем благожелатель­ное участие в благополучии или несчастий других. Сочувствие обнаруживается не только к людям, но и к животным, а в нежных душах — и ко всему, что носит на себе следы чувства. Сочувствие служит для человека источником искренней и благородной радо­сти и вместе плодовитым зародышем хороших по­ступков. Оно расширяет сердце так, что человек с любовью обращается во все стороны и часто желает осчастливить других, забывая о себе самом.

Впрочем, если эти чувства происходят только от нежной настроенности природы и в них нет теплоты высшей жизни, то они еще не имеют нравственного достоинства и легко могут принять превратное на­правление. Поэтому как возбуждение этих чувств, так и управление ими требует большого попечения. Здесь первое дело воспитателя состоит в том, чтобы отстранять от воспитанника все притупляющее спо­собность сочувствия, а именно:

а)   нельзя позволять детям мучить животных. Такие поступки сами по себе уже противны любвео­бильным намерениям Творца, Который сотворил животных, хотя и для служения нам, но вместе и для благополучия, свойственного их природе. Такими поступками дети ожесточают свое сердце и очень быстро становятся нечувствительными и жестокими к подобным себе. Воспитатель тем строже должен охранять детей от этого злоупотребления, чем оно распространеннее, особенно между детьми. Превос­ходные правила в этом отношении дает Ветхозавет­ный закон, повелевающий при каждом случае ща­дить животных (Исх. 20, 10; 23, 4 и далее; Лев. 22, 28; Втор. 22, 6 и далее; Притч. 12, 10);

б)   необходимо оберегать детей от того, что вы­зывает притупление чувств, именно от привычки ви­деть страдания других, от вредных предрассудков против беднейшего класса людей, от худых располо­жений души, от неразумных насмешек над детьми, когда они обнаруживают живое участие в других, и особенно от жестокого обращения с ними. Любовь возбуждается только любовью.

Если эти препятствия будут устранены, то сердце ребенка само собой откроется для сочувствия, ибо оно для того и создано. Эти чувства столь естественны че­ловеку, что на бесчувственного человека обыкновенно смотрят как на не человека и называют его бесчеловеч­ным. Впрочем, можно и надо употреблять еще особен­ные средства к возбуждению сочувствия. Для этого:

а)   надо внушать воспитаннику с ранних лет ува­жение и любовь к своим ближним. Святая вера гово­рит нам, что все мы имеем одного общего родона­чальника, что каждый человек сотворен по образу Божию и что все мы созданы для одной и той же главной цели.

Слово Божие уверяет нас, что Бог любит всех нас, невзирая на неравные преимущества или дары счастья. И грешника терпит Его беспредельная бла­гость. Бог хочет не смерти грешника, но чтобы он обратился и был жив, и поэтому дает ему время для покаяния. Он, по Своему милосердию, ищет греш­ника так же, как заботливый пастырь ищет заблуд­шую овцу. По этой беспредельной любви Иисус Христос умер за всех нас и все мы искуплены беско­нечной ценой Его крови.

Поэтому презирать кого-либо из ближних зна­чит презирать бесконечную цену искупления — кровь Богочеловека. Во Христе и через Христа все мы — дети одного Отца, престол Которого на небе, члены одного тела, Глава которого — Сам Христос, и все имеем надежду на небесное наследие, где, если до конца жизни сохраним любовь ко Христу, будем на­слаждаться вечной и неизреченной радостью.

Святая вера простирается еще дальше: она запо­ведует нам в каждом из наших братьев, особенно в бедных и в тех, которые низки в глазах мира, видеть Самого Спасителя. Он Сам как бы алчет и жаждет в лице их, и благодеяние, которое мы оказываем од­ному из малых сих, усваивает Самому Себе. Могут ли нежные души детей оставаться холодными к не­счастью других, если часто и с непритворным чувст­вом будут внушать им эти и подобные истины?

б) надо знакомить детей с примерами и живыми изображениями искреннего участия. Таких картин исполнена Священная История, и в этом случае яв­ляется нам образцом Сам Христос: Он плакал над гробом друга Своего Лазаря и пролил слезы состра­дания даже о том Иерусалиме, который готовил Ему поносную и мучительную смерть;

в) родители и воспитатели должны собствен­ным примером оправдывать предлагаемые детям наставления. Только в таком случае указанные средства произведут на детей прочное действие. А если этого не будет, то все останется без ожидае­мой пользы.

При возбуждении сочувствия надо возбуждать не только сострадание к несчастьям других, но и сердечное участие в их благополучии. Это второе действие сочувствия — сочувствие любви — в срав­нении с первым более трудно. Сострадание к несча­стным требует от человека меньше власти над собой, нежели искреннее сорадование другим в их счастье. Даже между друзьями, если только они не вполне преданы духу благодати, сердечная радость о счас­тье другого нередко возмущается тайным неприят­ным ощущением.

Справедливо один из древних мудрецов, Еври­пид, называет зависть самой общей и самой сильной из всех болезней, какими только страдают люди. А другой, Цицерон, говорит: «Много у нас врагов; но завистники — почти все».

Причина этого столь неприятного явления скры­вается в свойственном падшему человеку самолю­бии, которое каждый раз чувствует болезнь, как скоро другим достается то счастье, которого мы же­лали бы самим себе. Поэтому очищение детского сердца от этого гнойного чирея, как один языческий мудрец, Сократ, называет зависть, при воспитании должно быть предметом особенного попечения.

Священное Писание предлагает очень поучи­тельные примеры, ясно изобличающие недостоинст- во и низость как самого этого порока, так и его по­следствий. Но главное врачевство против порока за­висти заключается в сыновнем страхе к Богу и в не­престанном благоговении перед Ним.

Впрочем, ошибочно было бы думать, что в этих чувствах не нужно опасаться ни чрезмерности, ни превратного направления. Как ни хорошо сердечное участие в судьбе других, но оно всегда должно быть управляемо умом. А ум носит в себе святой и непре­ложный закон, предписывающий все чувства на­правлять и употреблять так, чтобы они помогали до­стижению нашего временного и вечного назначения. Этому закону противны:

а) чрезмерная нежность чувства, отчего чело­век, следуя влечению своего удобопреклонного сердца, соглашается на всякую просьбу другого, а иногда делает даже несправедливости против од­них, чтобы оказывать благодеяния другим. Эта чрезмерная доброта сердца, которая никогда не хо­чет огорчать и никому ни в чем не хочет отказывать, часто служит претыканием для совести, особенно когда такие люди, занимая в обществе высокие ме­ста, должны управлять другими и, в случае безус­пешности кротких мер, употреблять строгость для достижения благих целей. Пример таких людей Священная История показывает в первосвященни­ке Илии (1 Цар. 2 и далее);

б) чрезмерная чувствительность, которая, увлека­ясь сильным участием в положении других, выходит за пределы приличия или пренебрегает даже выс­шими обязанностями. Такая чувствительность обна­руживается обыкновенно в людях со слабыми нерва­ми, особенно в девицах, и не только к людям, но и к животным. Впрочем, нередко основанием видимой чувствительности бывает одно притворство. По этой причине молодому человеку нужно привыкать с при­родной добротой сердца соединять непоколебимую верность и постоянную твердость характера; необхо­димо, чтобы сердце всегда было охраняемо и управля­емо умом;

в) сознательное или бессознательное стремление к другому полу. За этим надо особенно внимательно наблюдать. Эта тайная склонность, будучи допуще­на в детях, быстро усиливается, движет ими и око­вывает их, и часто весьма рано обнаруживается в пагубных действиях.