Порядок и постепенность раскрытия умственных сил зависят не от произвола воспитателя, а от самой природы. Сначала начинает действовать способность внешнего восприятия. Вкус, осязание и зрение доставляют первые представления. Потом раскрываются слух и обоняние.
В этом состоянии ребенок только воспринимает впечатления. Но, по мере своего укрепления, душа начинает соединять частные признаки в понятия, отличает один предмет от другого и, хотя еще не свободно, уже начинает воспроизводить прежние представления. Через некоторое время чувства и ощущения, появляющиеся в ребенке, переходят в неясное сознание. В продолжение этих внутренних действий раскрывающегося духа слепой инстинкт постепенно переходит в произвольные действия, и грубый язык природы сплетается в лепетание слов.
Когда вместе с телесной организацией незаметно подвигается вперед и образование чувственных представлений, душа мало-помалу проникается лучами сверхчувственного мира. Ребенок получает пока еще неясное предчувствие истины и нравственного добра. Это — первые отголоски ума. Но они еще очень слабы и не проникают в сознание. В этом состоянии душа бывает подобна человеку, который освещается солнцем, тогда как глаза его закрыты, и который, еще не видя, получает только впечатление от солнечного света и ощущает тепло.
Ребенок и оставался бы при этом предчувствии или даже это предчувствие очень скоро опять исчезло бы и ребенок пребывал бы в животном состоянии, если бы не помогало постороннее возбуждение и учение. Так, по крайней мере, говорит нам история как отдельных людей, с младенчества оставленных в совершенном небрежении, так и целых народов, погруженных в дикое состояние.
Но как скоро эти смутные представления, при помощи правильного обучения и других пособий, проясняются, тогда и ум получает больше силы и живости. Он составляет суждения и мало-помалу восходит к заключениям, приобретенные познания старается приводить в порядок и единство, составляет для себя начала деятельности и правила благоразумия или созерцая вечный Первообраз красоты, мыслит о Нем и старается изобразить Его во времени и пространстве.
Часто человек трудится только над отблесками истины, но не возносится своим взором к самой истине. Когда же он получает в собственном смысле высшее образование, тогда познает Самого Бога как Первообраз истины и красоты и в совести своей слышит глас Божий.
С того времени он уже не довольствуется одними только лучами Божественного света, отражающимися в творении; его дух возносится к Самому Богу как вечному Солнцу, как Началу, Середине и Концу всего сотворенного, и сердце его чувствует непрестанное влечение к Нему. Впрочем, для приобретения истинного, живого познания о Боге не довольно одного человеческого усилия,— для этой цели человек имеет существенную нужду в Божественном откровении, а чтобы живо быть проникнутым Словом Божиим, необходимо внутреннее просвещение и укрепление. Когда же человек предается этому внутреннему действию благодати, тогда для него ничего нет вожделеннее искупления и спасения через Иисуса Христа.
Как во всех других случаях, так и в настоящем, воспитатель должен уважать внушения природы и никогда не поступать вопреки ей. Обязанность воспитателя здесь состоит в том, чтобы сообразно с природой помогать раскрытию ума, пробуждать его способности, совершенствовать их с благоразумной заботливостью и, предотвращая всякое повреждение, более и более приближать их к идеалу истинного образования ума.
Следовательно, вся деятельность воспитателя в первые годы воспитания ребенка ограничивается тем, чтобы сохранять, пробуждать, растить и совершенствовать низшую, или опытную, познавательную способность,— частью для того, чтобы пробуждающемуся уму ребенка приготовить здравые органы, а частью для того, чтобы помогать самому пробуждению ума.
Но когда начинает обнаруживаться высшая жизнь, тогда и воспитание вступает в высший круг действия. Вначале дело воспитания состоит только в том, чтобы с благоразумием и любовью помогать пробуждающемуся духу разорвать оковы грубой животности, доставить ниспадающим лучам высшего света свободный доступ к нему и с материнской заботливостью хранить и воспитывать чувство истины, нравственного добра и красоты. А поскольку детский ум еще слишком слаб для того, чтобы непосредственно воспринимать высокие предметы, то надо для него представлять их в чувственных образах посредством повествований, примеров и подобий.
При этом каждую из раскрывшихся его сил так нужно развивать, чтобы она не только сама постепенно укреплялась, но и помогала раскрытию и усовершенствованию прочих сил. Например, память нужно упражнять в таких предметах, которые доставляли бы пищу для размышления, были занимательны и тому подобное.
Когда ум воспитанника сделается более независимым от чувственности и приобретет уже некоторую силу подниматься выше того, что подлежит чувствам, тогда можно, соблюдая надлежащую постепенность, занимать его отвлеченными исследованиями и высшими умственными упражнениями, но так, чтобы знание и вера взаимно поддерживали друг друга, как прежде было кратко замечено.
Хотя раскрытие духа и переход от чувственного к сверхчувственному во всех людях совершаются одинаковым порядком, но время, в которое та или другая сила, например, разум или ум начинают действовать, бывает очень различно. При этом весьма много зависит от качества природных способностей и от влияния внешних обстоятельств.
Впрочем, постепенность раскрытия духа никак не нужно понимать в том смысле, будто низшие силы уже не нужно образовывать, если начинают действовать высшие. Напротив, все способности надо совершенствовать больше и больше, приводя их в согласие между собой. Только всегда нужно иметь особенное попечение о тех способностях, которые, по естественному порядку, именно теперь должны быть раскрываемы.