От радужного настроения не осталось и следа. Мальчик с горечью подумал, что в следующее воскре­сенье они с отцом наверняка никуда не поедут. Так было уже не раз: отец пообещает что-нибудь, потом вдруг возникнут какие-то причины, и задуманное от­кладывается на неопределенный срок. Как-то догово­рились пойти вдвоем в цирк. Купили билеты. Но нака­нуне вечером папа поссорился с мамой, ходил по квар­тире рассерженный и в конце концов ушел во двор играть в домино. А когда на следующий день Витя на­помнил ему о предстоящем походе в цирк, он сказал, что у него «цирк происходит в доме». И отказался идти. Так и пропали билеты. Потом был случай еще более обидный. В школе решили организовать встречу с отцами учеников, представителями разных профессий. Решили пригласить и Витиного папу. Когда маль­чик передал отцу просьбу учительницы, тот сказал: «Обязательно приду!» Наступил день встречи, которо­го подросток ждал с нетерпением. Пришли многие ро­дители, а Витиного отца все не было. В ответ на расспросы ребят мальчик, с трудом сдерживая слезы, отвечал: «Наверное, что-нибудь случилось». Вернув­шись домой, он увидел, что отец играет в шахматы с соседом. Отец, заметив настроение сына, с досадой хлопнул себя по лбу и воскликнул: «Совсем забыл, что мне надо было идти в школу. Ты уж прости меня!» А теперь — вот эта история с рыбалкой. Столько было на нее надежд — и все сорвалось. Вернувшись, отец, конечно, будет извиняться, что не сдержал слова, как уже не раз было в подобных случаях. Да разве от это­го легче? Ведь лучше уж совсем ничего не обещать, чем строить совместные планы, а потом от них отка­зываться. И вообще с матерью и отцом Витя виделся редко. Целыми днями они на работе. Приходят поздно вечером. Витя подойдет к матери: «Мам, подпиши дневник».— «Отстань, не до тебя!» — «Учительница требует, чтобы была подпись».— «Ну, и распишись сам». Витя стал расписываться. Со временем он по­нял, что так для него даже удобнее. Получит двойку — родителям ни слова. Натворит что-нибудь — и об этом молчок. Ни забот тебе, ни тревог. Живешь сам по себе. И все-таки обидно, что рыбалка сорвалась...

Вздохнув, Витя проглотил холодную котлету, запил ее чаем и задумался: что же делать дальше? За уроки браться не стоит, да и нет настроения. Смотреть пере­дачи по телевизору не хочется. Лучше всего — пойти на улицу.

Витя вышел во двор. На детской площадке ребя­тишки играли в футбол. Может, присоединиться к ним? Но тут сзади кто-то дружески хлопнул его по плечу и раздался возглас:

—   Привет, Витек!

Витя обернулся и увидел Гену Коростелева из со­седнего подъезда.

—   Здорово!

—   Ты чего такой грустный? С предками поругался?

—  Да их и дома-то нет,— сказал Витя.

—   А чего ты раскис? — воскликнул Гена.— Наобо­рот, радоваться надо. Моим-то родителям лучше не попадаться на глаза. Всегда пьяные. Чуть что — сразу начинают драться. Ты же сам знаешь, какие у меня родители.

Витя знал. Семья Коростелевых на всю округу была известна своими пьяными выходками. Уж что только с ними не делали: и в милицию вызывали, и судили общественным судой. Вроде утихомирятся немного — и вновь за старое. Ни мать, ни отец воспитанием сына не занимались. В I класс Гена пошел вместе с Витей, а потом ухитрился дважды остаться на второй год. Да и сейчас учился плохо, часто пропускал занятия в шко­ле. Целыми днями на улице, которая стала для него родным домом. Начал курить и даже знал вкус спирт­ного. Не раз был уличен в воровстве. Особой дружбы Витя с ним не водил, но мимоходом они встречались частенько. Ему нравилась беззаботность и веселый, не­унывающий нрав Гены. У него, казалось, в жизни не было никаких проблем. Вот и сейчас, глядя на грустное лицо Вити, Гена весело воскликнул:

—   Да брось ты думать о всякой ерунде! Пойдем-ка, я лучше познакомлю тебя с одним человеком. Это такой человек! Лихой! Ничего не боится. Если что не по нем, ножом в бок — и весь разговор!

—   Как это — ножом?

—   А вот так! Он ведь в тюрьме сидел... А ловкий! Знаешь, как он нож бросает? Нарисует на двери кру­жок, отойдет шагов на двадцать и оттуда — бац! — ив самую середину. Пойдешь? — спросил Гена.

—   Конечно...

Они молча прошли два квартала. Вдоль узенькой улочки, за заборами, потянулись одноэтажные дома. Гена подошел к одной из калиток и уверенно отодви­нул задвижку. Из дома доносились чьи-то возбужден­ные голоса. Пройдя по темному коридору, ребята ока­зались в просторной комнате. Витю поразил творив­шийся здесь беспорядок. Платяной шкаф распахнут. Одежда небрежно брошена на спинках стульев. На полу окурки. За столом, уставленным бутылками, си­дело несколько человек, уже основательно подвыпив­ших. Один из них обернулся и приветственно махнул рукой:

—  А, Гена! Заходи-заходи. А мы тебя совсем заждались. Кого привел?

—  Это Витек. Мой хороший знакомый. С нашего двора.

—   Надежный кореш?

—  Железо!

—  Ну, если так...— мужчина ощупывал Витю взглядом маленьких колючих глаз, потом дружелюбно протянул ему руку: — Саня Коршунов. Будем знакомы.

—  У него в семье с предками нелады,— пояснил Гена.— Смотрю, переживает. Вот и привел его сюда.

—  Правильно сделал. Мы ему не дадим скучать. Подсаживайся, Витек, будь как дома. Сейчас нальем вам по штрафной.

—  Я не пью,— сказал Витя и тут же ощутил тол­чок в бок. Гена ему сердито шептал:

—   Не смей отказываться. Обидишь хозяина дома.

Витя взял стакан. Все смотрели на него. И емувдруг захотелось показать этим так приветливо встре­тившим его людям, что он не юнец какой-нибудь, а вполне самостоятельный человек, которому все нипо­чем. Зажмурив глаза, он выпил. У него перехватило дыхание, и некоторое время он не мог прийти в себя.

Все одобрительно зашумели: «Молодец, парень!» Го­лова закружилась, и все тело обрело неожиданную и приятную легкость. Витя смотрел на лица сидящих за столом людей, и ему казалось, что он их знает давным-давно. Они о чем-то шумно спорили. И Витя, оконча­тельно поборов робость, тоже влезал в споры, что-то кричал, размахивая руками. Домашние неприятности казались ему далекими и неправдоподобными. Моло­дец Генка, что привел его сюда! Ему опять налили вод­ки. Он выпил. И спиртное уже не показалось ему та­ким отвратительным. Потом к нему подсел Коршунов и, по-дружески обняв за плечи, стал говорить, что сде­лает из него настоящего человека, и он, Витя, поль­щенный таким вниманием, кивал головой. Больше он ничего не запомнил. Гена с трудом привел его домой...

Утром отец и мать с удивлением посматривали на помятое лицо сына, но ничего не сказали. Витя чув­ствовал себя скверно. Болела голова. Решил немного прогуляться, вышел во двор. Поколебавшись немного, зашел к Гене. Тот первым делом осведомился: не до­сталось ли ему от родителей?

—  Нет,— ответил Витя.— Они, по-моему, ничего и не заметили. Сами пришли после попойки.

—   А меня отец слегка приголубил...

Под глазом у приятеля багровел синяк. Но Гена не утратил жизнерадостности и оживленно пустился в воспоминания о прошедшем вечере:

—  А ты, брат, лихо себя вел. Вроде бы парень скромняга, а тут ишь как развернулся — любо-дорого было на тебя посмотреть. Сане Коршунову ты понра­вился. С таким, говорит, можно дело иметь. А уж он, будь уверен, в людях разбирается.

Витя не понял, о каком «деле» идет речь, но по­хвала Коршунова была приятна ему. Взрослый чело­век обращался с ним, как с равным. Не то что отец,который не находит времени даже для обычного раз­говора й никогда не сдерживает своих обещаний.

—   У тебя какие планы? — спросил Гена.

—   Уроки учить.

—  Да брось ты! Пойдем к Сане. Он приглашал. И тебя велел привести. Ну как?

Витя подумал немного и махнул рукой.

—  Ладно, пойдем!

Саня Коршунов и в самом деле обрадовался их приходу. Дал Гене денег и велел сбегать в магазин за бутылкой вина. Потом втроем сели за стол. Разли­ли вино по стаканам. После выпитого у Вити опять настроение повысилось. «Какой все-таки замечатель­ный человек Саня,— думал он.— И знать-то меня еще толком не знает, а уже относится ко мне с уважением. И характер у него открытый, хотя, по всему видно, немало ему пришлось пережить».

В тот день его новый знакомый много рассказывал о себе, про то, как воровал и сидел в колониях. Взрос­лый человек сразу бы заметил, что Коршунов рисо­вался, стараясь произвести впечатление на подростков. Но Гена, а тем более Витя ничего этого не замечали и с раскрытыми ртами слушали про бесчисленные по­хождения Коршунова, про воровской «кодекс чести». Витя, который всегда считал, что красть нельзя, не возражал ему. И вообще все, что говорил Коршунов, казалось ему правильным...

Домой он вернулся поздно. Отец смотрел телеви­зор и даже не обратил внимания на приход сына. Мать как бы мимоходом спросила:

—   Где ты был?

Он ответил что-то невразумительное, и она больше ни о чем его не расспрашивала. Поинтересовалась, бу­дет ли он ужинать, и, получив отрицательный ответ, занялась своими делами. Такое равнодушие больно за­дело Витю. И вообще после уютной, дружеской обстановки у Коршунова, где тебя внимательно выслушают, посочувствуют, приободрят, здесь, дома, было как-то холодно и неуютно. Витя взялся за учебники. Но уже через несколько минут его потянуло на сон. Он сгреб все свои книги и тетради в портфель и нырнул в постель.

На другой день Витя поднялся с трудом, ощущая тяжесть во всем теле. В школу опоздал. На замечание учительницы неожиданно для самого себя ответил резко: «Подумаешь, опоздал на две минуты!» Учитель­ница посмотрела на него с недоумением.

—   Что с тобой, Витя?

—   Ничего!

—   Может, ты объяснишь свое опоздание?

Вместо ответа Витя поднял голову и выпалил:

—   Да отстаньте вы от меня!

Повернулся и вышел из класса, громко хлопнув дверью. Желание учиться в этот день у него совсем пропало. На деньги, которые ему мать дала для завт­рака, пошел в кино. После этого слонялся по городу, не зная, куда себя деть. Потом он увидел одноклассников, которые возвращались из школы. Они весело разгова­ривали и смеялись. На миг возникло острое желание подойти к ним, разузнать, что было в классе после его ухода, расспросить, что задано на завтрашний день. Но из-за какого-то непонятного упрямства сдержал себя. Что ему эти ребята, когда у него есть настоящий друг Саня Коршунов, на которого всегда можно поло­житься и который всегда тебя поймет!

На очередном родительском собрании — на них обычно ходила Витина мама — классная руководительница пожаловалась: мальчик стал хуже учиться, пропускает уроки, дерзит старшим. Для матери это было полнейшей неожиданностью. Все годы она не знала забот. Сын рос тихим, спокойным, учился хоро­шо Учителя всегда хвалили его. И вдруг... Нет, что-тонеладно с сыном. Вернувшись домой, рассказала обо всем мужу.

—  Может, это переходный возраст...— размышля­ла она.

Но отец меньше всего был склонен разбираться в психологических тонкостях. Он рывком поднялся со стула и, заглянув в соседнюю комнату, где сын гото­вил уроки, резко позвал:

—   А ну, Виктор, иди-ка сюда!

Мальчик сразу почувствовал неладное. Неохотно подошел и буркнул:

—   Чего?

Отца поразил вид сына, неожиданно ощетинивше­гося и глядящего с каким-то вызовом. И вместо того, чтобы спокойно поговорить с мальчиком, терпеливо ра­зобраться в причинах такого его поведения, он сразу сорвался на крик:

—   Ты что позоришь родителей?

—  Федя, не надо так...— вступилась было жена, но муж оборвал ее:

—  Не мешай! У нас свой разговор. Хватит, понянчились. Дожили, что жаловаться на сына стали. Ну, рассказывай, какие фокусы ты устраиваешь в школе?

—   Никаких фокусов я не устраиваю.

—  А кто грубит учителям? Кто убегает с уроков? Кто?

Витя молчал, опустив голову.

— Отвечай!

—   А чего мне отвечать-то?

И тут отец не выдержал. Он шагнул к сыну и с размаху ударил его по лицу. Это для мальчика было неожиданно. Отец мог быть строгим, мог отругать за какой-то проступок, но никогда его не бил. Тем боль­нее оказалась для него пощечина. Несколько мгнове­ний он стоял неподвижно, прижимая руку к щеке, по­том медленно повернулся и шагнул к двери. Дальнейшее происходило как во сне. Не помня себя, он сбежал но лестнице и, невзирая на крики отца и матери, побе­жал по улице. Минут через пять остановился. Было нестерпимо обидно. От этой обиды хотелось плакать. Стиснув зубы, он пошел куда глаза глядят. И не за­метил, как очутился возле знакомого дома в глухом переулке...

У Коршунова шла пьянка. В комнате творился настоящий бедлам: одни пели песни, другие о чем-то спорили, третьи просто кричали. Коршунов, как ни был пьян, сразу определил, что Витя чем-то расстроен. Выслушав подростка, он сочувственно покачал головой:

—   Понимаю тебя, Витек! Выходит, ты во всем ви­новат, а они — ангелы. Вот человеческая справедли­вость! А они хоть раз,— Коршунов возвысил голос,— хоть раз поинтересовались, что у тебя на душе? Нет, не поинтересовались. А почему? Да потому, что им на­плевать на твою душу. Живут своими интересами, и нет им дела до тебя. Правильно я говорю, Витек?

—   Правильно! — прошептал подросток, удивляясь, насколько мысли Коршунова совпадают с его собственными мыслями.

—   Вот то-то и оно! — отозвался тот удовлетворен­но.— А вообще дружеский тебе мой совет: не обращай ты на них внимания. Живи по своему собственному вкусу. Впрочем, об этом мы поговорим с тобой как-ни­будь потом, на трезвую голову. А сейчас выпей-ка луч­ше, залей свое горе...

В эту ночь Витя не пришел ночевать домой. Когда пьяная компания разошлась, Коршунов уложил его спать на раскладушке. Проснувшись утром, подросток с удивлением рассматривал непривычную для него обстановку, пока не вспомнил, что произошло вчера. И сразу тяжело заныло сердце. В голову лезли самые мрачные мысли И что больше всего его поразило: домой возвращаться не хотелось. Коршунов, уже успев­ший с утра выпить, старался его расшевелить и при­ободрить. Рассуждал он, как обычно, веско и убеди­тельно, Несмотря ни на что, ему все-таки надо идти домой. Там его, наверное, уже ищут. Наказания боять­ся нечего. А если и тронут хотя бы пальцем, то он все­гда может вернуться к нему, Коршунову, и жить у него сколько угодно...

Коршунов оказался прав: дома Витю встретила заплаканная мать. Они с отцом, оказывается, не спали целую ночь, обзвонили все больницы и морги, опасаясь, что он мог с собой что-нибудь сделать. А сегодня с утра оба не пошли на работу, чтобы продолжать по­иски. Отец побежал поднимать на ноги милицию. Сбивчиво рассказывая о том, как они волновались и переживали, мать стала готовить завтрак, чтобы на­кормить сына. Потом вернулся отец. Оба начали рас­спрашивать, где он провел ночь. Витя отмалчивался. Он чувствовал себя словно отгороженным от них ка­кой-то стеной. В конце концов отец, тяжело вздохнув, сказал:

— Конечно, я вчера немного погорячился, но и ты, согласись, вел себя неправильно. Ты совсем не дума­ешь о нас, родителях, а ведь мы для тебя, кажется, де­лаем все: кормим, поим, одеваем. И в ответ требуем лишь одного: чтобы ты хорошо учился и вел себя нор­мально. Ну, ладно! Мы не будем тебя упрекать в про­исшедшем. А ты постарайся нас больше не огорчать...

Но что-то окончательно надломилось в Вите после всей этой истории. Теперь он не мог пожаловаться на невнимание к себе со стороны родителей. Напротив, они постоянно интересовались всеми его делами. Но в него словно вселился какой-то бес противоречия: на родительскую заботу он отвечал равнодушием, на их ласку — откровенным раздражением. Все в доме каза­лось ему ненатуральным, чужим. Единственное место, где он чувствовал себя легко и свободно,— это в компании Сани Коршунова. Там он уже был своим челове­ком. Как-то Коршунов спросил: есть ли у них в доме книги. Витя ответил, что есть. Отец уже лет двадцать собирает книги. В их домашней библиотеке немало и старинных изданий.

Немного помедлив, Коршунов сказал:

—  Так ты там, из отцовской библиотеки, прихвати книжечки три-четыре.

—   Зачем?

—  Не понимаешь? Ты здесь пьешь-гуляешь за чей счет? За мой! Пора бы и тебе вклад сделать, а? Книги мы твои продадим — вот уже и деньги. Впрочем, если ты против, я не настаиваю...

—  Нет-нет, я принесу,— заверил Витя, ему не хо­телось быть неблагодарным по отношению к прияте­лю, который для него ничего не жалел.

В тот же день он тайком вынес из дому несколько книг, в том числе и одну из старинных. Взяв их, Кор­шунов куда-то отлучился. Вернулся нагруженный бу­тылками вина. Заговорщицки подмигнул Вите:

—   На твои пьем.

За первой кражей из отцовской библиотеки после­довала вторая. Потом третья... Вначале Витя испыты­вал некоторые угрызения совести: он знал, с какими любовью и старанием отец собирает книги и как до­рожит ими. Но с другой стороны, ему хотелось на рав­ных участвовать в попойках в компании Коршунова, а других способов добычи денег для этого он не знал. Со временем часть книг он стал продавать сам, минуя своего старшего приятеля. У него появились собствен­ные карманные деньги. А потом произошло то, что сра­зу изменило всю его жизнь...

Они находились в комнате втроем — Витя, Гена и сам хозяин дома. Выпили одну бутылку вина и приня­лись за вторую. Подростки заметно опьянели. Коршу­нов хоть и пил вместе с ними, но спиртное действовалона него слабо. В этот раз он вел себя как-то странно. Внимательно наблюдал за ребятами, словно что-то прикидывая. Наконец решившись, он наклонился к ним и вполголоса произнес, что пора приниматься за на стоящее дело. Витя и Гена посмотрели на него вопро­сительно: что он имеет в виду? Коршунов объяснил. Вечерком они выходят на темную улочку и поджидают случайного прохожего. Вежливо предлагают ему вы­ложить содержимое своих карманов. И затем скры­ваются. Риска почти никакого, поскольку они дейст­вуют втроем. А за несколько минут можно сразу полу­чить кучу денег. Гена сразу согласился с предложени­ем Коршунова, а Витя некоторое время ошеломленно молчал.

Коршунов усмехнулся, глаза его презрительно су­зились.

—   Ну, если ты боишься, то можешь не ходить!

Удар попал прямо в точку. От обиды Витя дажепотемнел. Его обвиняли в трусости. Нет, он не трус. И решительно произнес:

—   Я согласен!

—  Когда пойдем? — деловито спросил Гена у Кор­шунова.

—   Сейчас...

Улица была длинной и темной. В ее дворах, пол­ных зелени, таилась настороженная тишина. Витя стоял возле чьего-то дома, плотно прижавшись к сте­не. Стена была прохладной, и этот ее холодок, каза­лось, пронизывал все его тело, вызывая легкий озноб. На противоположной стороне, в тени дерева, стоил Гена. А в конце улицы находился Коршунов. Как толь­ко кто-нибудь появится, он должен подать сигнал. План дальнейших действий был таков: Гена подходит к человеку и спрашивает у него, сколько сейчас вре­мени. Пока тот разглядывает часы, появляется Витя и вежливо предлагает прохожему отдать деньги, а заодно и часы. Тут приближается Коршунов. Видя, что он находится в окружении, человек вынужден будет подчиниться их требованиям. А если не подчинится? Рука Вити скользит в карман, где у него лежит нож, Его вручил ему перед началом «операции» Коршунов. Как он выразился, «на всякий случай». Если человек, скажем, вздумает сопротивляться или поднять шум, то он, Витя, должен вытащить нож и пригрозить... С кон­ца улицы донесся резкий короткий свист — условный сигнал, означающий, что кто-то идет. И действитель­но, появилась темная фигура человека. Судя по твер­дой походке и быстрым шагам, это был мужчина. Витя весь напрягся. На какой-то момент у него мельк­нула мысль о бессмысленности задуманного меро­приятия, которое может кончиться плохо. Но теперь отступать было поздно. Он увидел, как Гена вышел из своего укрытия навстречу неизвестному и каким-то не­решительным, тонким голосом спросил:

- Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени?

Мужчина остановился и сказал:

—  Половина первого ночи,— и с удивлением доба­вил:— Чего это ты, парень, в такой поздний час хо­дишь по улицам?

«Пора!» — скомандовал самому себе Витя.

На негнущихся ногах он сделал несколько шагов вперед и прокричал:

—  А ну, выкладывай деньги!

—   Чего-о?

—  Деньги, говорю, выкладывай... И часы...

До мужчины, кажется, только сейчас дошел смысл обращенного к нему требования.

Деньги? — угрожающе произнес он.— Сейчас я мам покажу деньги! — И он схватил обеими руками Гену. Витя услышал сдавленный крик приятеля. «Все пропало,— в смятении подумал он.— Надо бежать!»

В это время Гене, видимо, удалось освободиться от цепких рук неизвестного, и он отчаянно закричал:

—   Бей его! Бей!

Подстегиваемый этим криком, Витя подскочил к мужчине сзади, схватил его за плечи, но тот легким движением отбросил подростка в сторону. А Гена ме­жду тем взывал о помощи. Лежа на земле, Витя нащу­пал в кармане нож и вытащил его. Собственно, един­ственное, что он сейчас хотел сделать,— это пристра­щать мужчину, чтобы тот отпустил Гену. С этой мыслью он вновь ринулся освобождать приятеля. А дальше произошло что-то непонятное для него са­мого. Он вдруг почувствовал, что мужчина как-то ра­зом обмяк, и Гена, воспользовавшись этим, вырвался из его рук и торопливо отполз в сторону. А мужчина продолжал лежать на земле. «Что же он не встает? — подумал Витя.— Неужели?.. Ведь я, кажется, ударил его ножом...» Он еще не успел до конца осмыслить этот страшный факт, как к ним подбежал Коршунов. Он наклонился над мужчиной и, как показалось Вите, очень долго к чему-то прислушивался. После этого хрипло произнес:

—   Кажется, готов!

—  Но ведь этого не может быть! — закричал в отчаянии Витя.— Я же не хотел его убивать!

—  Перестань кричать! — жестко оборвал Коршу­нов.— Криками делу не поможешь. Надо бежать. Нас никто не видел. Пусть попробуют найти и доказать, что мы были здесь. Пошли!

Коршунов говорил что-то еще, но Витя слушал его плохо. С острой беспощадностью перед ним предстала мысль, что он совершил непоправимое и от этого ни­куда не уйти, не скрыться. Да и куда теперь скроешься от самого себя?

...После того как председательствующий зачитал приговор, подсудимые в сопровождении конвоироводин за другим стали покидать зал через боковую дверь. Шедший последним Витя оглянулся и увидел отца и мать. Измученные, постаревшие, они стояли неподвижно, все еще не веря тому, что сейчас произо­шло. Потом мать сделала шаг вперед и, обращаясь то ли к нему, то ли к самой себе, вполголоса произнесла: «Что мы наделали!» Останавливаться было нельзя, и Витя вместе с остальными осужденными покинул зал судебного заседания. Но долго еще в его ушах звуча­ли эти последние отчаянные слова матери...

Вот такая невеселая история случилась в семье Головиных. История, казалось бы, нетипичная. Как мы знаем, чаще всего правонарушителями становятся дети из так называемых неблагополучных семей.

Поведение Гены здесь в какой-то мере объяснимо: он просто следовал дурному примеру отца и мате­ри. Семья же Головиных вполне благополучная. Ро­дители у Вити Головина — честные труженики, на про­изводстве о них отзываются только с хорошей сторо­ны. В семье любят читать, здесь собрана большая биб­лиотека. Казалось бы, созданы все условия для нор­мального развития ребенка. А он нежданно-негаданно отбился от семьи и даже совершил тяжкое преступ­ление.

Впрочем, так ли уж нежданно-негаданно?

Отец не сдержал своего слова. Это тем более показалось Вите обидным, что подобные случаи бывали уже не раз. Но если вдуматься, беда началась гораз­до раньше. Еще тогда, когда мальчик стал за родите­лей расписываться в своем дневнике. Он постоянно сталкивался с их равнодушием. Им всегда было не до него. Даже в субботу и воскресенье мать и отец не уделяли должного внимания сыну. Того самого элемен­тарного родительского внимания, которое так нужно подростку в самый сложный период жизни, когда фор­мируется его характер, вырабатываются нравственные устои, которыми ему предстоит руководствоваться в дальнейшем. Внешне в отношениях подростка с роди­телями никаких изменений вроде бы не происходило, но внутренне он все больше отдалялся от них. И тут судьба свела его с Коршуновым, который, не в пример отцу и матери, всегда находил время и выслушать па­ренька, и посочувствовать ему, и дать нужный совет. Подросток потянулся к нему. Не смутило ето даже то, что его новый знакомый в прошлом судим, постоян­но пьянствует, ведет паразитический образ жизни. Хуже того, скоро Витя стал находить во всем этом свою привлекательность. Коршунов чутко уловил состояние подростка и вскоре полностью подчинил его своему влиянию. Он стал для Вити высшим авторитетом. И когда Коршунов велел ему украсть книги из отцов­ской библиотеки, подросток выполнил это требование, не задумываясь. Так мальчик сделал первый шаг к падению. За ним последовали и другие. Наверное, если бы в этот момент родители спохватились, стали более внимательно относиться к сыну, узнали бы, где и с кем он проводит свободное время, постарались бы вы­рвать его из-под тлетворного влияния Коршунова — все еще можно было бы поправить и не произошло бы того, что случилось с подростком впоследствии. Но они, к сожалению, продолжали следовать уже много раз скомпрометировавшей себя логике: ребенок сыт, одет, ни в чем не знает отказа — чего же ему еще нуж­но? Забеспокоились лишь тогда, когда сын стал вести себя вызывающе. Но и тут поступили, прямо скажем, далеко не лучшим образом: вместо того чтобы разо­браться в обстановке, выяснить причины плохого пове­дения подростка, отец, не долго думая, наказал его. Для Вити это явилось последней каплей, которая пе­реполнила чашу его огорчений и обид. Та трещина, которая, постепенно расширяясь, отдаляла сына от ро­дителей, вдруг сразу превратилась в непреодолимую пропасть. Полностью выйдя из-под родительского влияния, подросток стремительно покатился по на­клонной...

Психологи справедливо утверждают, что подростко­вый возраст наиболее трудный. Во многом это объяс­няется теми анатомо-физиологическими изменениями, которые происходят в организме ребенка: он быстро растет, идет активный процесс его полового созрева­ния. У него появляются новые ощущения, чувства, пе­реживания, которые оказывают решающее влияние на психологию поведения. Находясь рядом со взрослыми, он стремится подражать им и вести себя так же, как ведут себя они. Это стремление к взрослости — вполне естественный процесс, но он, к сожалению, протекает далеко не всегда гладко. Конфликт зачастую начина­ется с того, что родители продолжают считать своего ребенка еще маленьким, опекают его по мелочам; ме­жду тем как сам подросток требует большей самостоя­тельности и противится прежним требованиям взрос­лых. У подростка появляется обостренное чувство соб­ственного достоинства, он осознает себя человеком, которого нельзя подавлять, унижать, лишать права на самостоятельность. И в то же время он еще не обла­дает достаточной социальной зрелостью. Многое в его характере окончательно не определилось. Он имеет достаточно смутное представление о дозволенном и недозволенном. В его поведении нередко отсутствует чувство меры. Требование «хочу» он не всегда может ограничить по-житейски разумным предостережением: «А можно ли это?» Одни подростки минуют «переход­ный» период относительно легко, чему во многом спо­собствует здоровая обстановка в семье, нормальные взаимоотношения между родителями и детьми. У дру­гих он сопровождается конфликтами с окружающими, серьезными отклонениями в поведении подростка. Вот тут-то в особенности за ним нужен родительский глаз.

Выступавший в суде отец Вити заявил, что во всем виновата «улица». Председательствующий осведомился: а кто же повинен в том, что влияние «улицы» на 14-летнего подростка оказалось сильнее их родитель­ского влияния? Отец растерянно развел руками, не зная, что ответить. А ответ мог быть один: только они, родители, виноваты. Виноваты в том, что все воспита­ние ребенка свели лишь к материальным заботам о нем. А ведь сыну в не меньшей степени необходимо было их родительское тепло и внимание. Лишенный этого в собственной семье, в общем-то неплохой маль­чик Витя потянулся к уголовнику Коршунову, у кото­рого он встретил и сочувствие и поддержку. Финал этой истории, как мы видели, был горек.

Рядом с Витей и Геной на скамье подсудимых находился и Коршунов. Его судили по нескольким статьям УК РСФСР. В том числе и за то, что он во­влек несовершеннолетних в преступную деятельность. По закону это — преступление, и притом очень серьез­ное, за которое установлена строгая ответственность. Его опасность заключается в том, что взрослый чело­век сознательно толкает подростка на путь преступле­ний. А тот из-за своего несовершеннолетнего возраста, отсутствия необходимого житейского опыта, твердых нравственных основ подчас оказывается не в состоя­нии противостоять этому разлагающему влиянию. Иному подростку льстит дружба со взрослым челогзеком. Он слепо подражает ему во всем, в том числе и в самых дурных поступках. Предложит такой «друг» совершить преступление — согласится и на это. Судеб­ная практика показывает, что нередко подростки пере­ходят грань закона, находясь под отрицательным вли­янием взрослых. Естественно, это наносит серьезный ущерб нормальному развитию и воспитанию несовер­шеннолетнего. Вот почему законом и предусмотрена уголовная ответственность за вовлечение несовершен­нолетних в преступную и иную аморальную деятель­ность. По ст. 210 УК РСФСР это преступление нака­зывается лишением свободы на срок до пяти лет. Учи­тывая, что действия взрослых лиц, вовлекающих под­ростков в преступную деятельность, представляют со­бой повышенную общественную опасность, суды, рас­сматривая дела о преступлениях несовершеннолетних, обязательно выясняют: не было ли при этом взрослых подстрекателей, какую роль они играли при соверше­нии преступления, а также какова была степень их воздействия на подростков.

Готовясь вступить в самостоятельную жизнь, подросток внимательно вглядывается в окружающий мир. Познает его. Впечатлительный и доверчивый, он все, что происходит вокруг него, воспринимает в том виде, в каком это преподносят ему взрослые люди. Но к со­жалению, подчас влияние старших на подростков ока­зывается таким...

О Лунегове в поселке шла дурная слава. Человеку чуть больше 30 лет, а у него уже три судимости. В по­следний раз был судим за хулиганство. Вернувшись из колонии, долгое время не работал. Потом устроился грузчиком в магазине. Вечерами его постоянно видели пьяным. Частенько к Лунегову в гости заходили трое подростков. Он щедро угощал их спиртным, а потом с видом бывалого человека начинал поучать, что «надо брать от жизни все, что только можно». А спустя не­которое время, почувствовав, что ребята уже доста­точно «обработаны», перешел к практическим реко­мендациям. Деньги, говорил он, можно раздобыть безо всякого труда. Подошел к кому-нибудь вечерком, хвать у него сумку или портфель — и бежать. Лучше всего грабить женщин, поскольку они не могут оказать досточного сопротивления Вскоре по району прокатилась волна ограблений. Преступники действовали дерзко. Чувствовалось, что их действиями руководитопытная рука. Спустя некоторое время работники ми­лиции задержали грабителей. Ниточка расследования привела к Лунегову. На суде во всей неприглядности выяснилась его роль подстрекателя. Методично и тер­пеливо он отравлял сознание подростков возмож­ностью «легкой жизни», убеждал их, что совершить грабеж может только по-настоящему смелый человек и что во всем этом нет ничего плохого. Напутствуемые подобными «советами» взрослого человека, подростки встали на путь преступлений. Против такого вредного влияния взрослых и направлен закон, предусматрива­ющий ответственность за вовлечение несовершеннолет­них в преступную деятельность.

Что же представляет собой вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность?

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г. говорится, что это «действия, направленные на возбуждение желания, стремления у несовершеннолетнего участвовать в совершении одного или нескольких преступлений». Преступление это умышленное и свидетельствует о повышенной общественной опасности виновного.

Вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность происходит по-разному. Для этого нередко используются такие средства психического и физиче­ского воздействия, как запугивание, насилие, обеща­ние что-либо сделать для подростка при условии, если он пойдет на преступление. Взрослый подчас действует уговорами, убеждениями, обманом. Или, к примеру, обучает способам хищения при карманной краже, от­крывания дверных замков при квартирной краже. Каждое из этих и им подобные действия уже образу­ют состав преступления вовлечения несовершеннолет­него в преступную деятельность, за которое предусмот­рена уголовная ответственность. При этом не имеет значения, в каком конкретно преступлении участвовалподросток и в какой форме он применил полученные «знания». В любом случае взрослый несет ответствен­ность за вовлечение несовершеннолетнего в преступ­ную деятельность. Однако здесь возможна такая ситу­ация. Может оказаться так, что инициатором преступ­ления был сам несовершеннолетний. Взрослый хотя и действовал вместе с ним, но выступал всего лишь в роли соучастника. По существу, он не вовлекал несо­вершеннолетнего в преступление и потому освобож­дается от ответственности по этой статье закона, а на­казывается лишь за те преступные действия, которые совершил.

В суде слушалось дело некоего Кулешова. Вместе со своим несовершеннолетним сыном он обокрал ма­газин. В ходе судебного разбирательства выяснился один очень существенный факт. За несколько часов до совершения кражи Кулешов напился. В затуманенном винными парами мозгу и возник у него преступный за­мысел: обокрасть расположенный неподалеку магазин. Но одному это сделать было трудно. Поэтому он ре­шил привлечь на помощь 16-летнего сына. Подросток категорически отказался идти с ним. Разъяренный отказом сына, отец избил его. Подгоняемый угрозами, подросток вынужден был выполнить все требования отца. Вдвоем они взломали замок и вытащили из ма­газина несколько дорогих костюмов. На другой же день их разоблачили. Но на скамье подсудимых ока­зался один Кулешов. Сына освободили от уголовной ответственности, поскольку он совершил преступление под влиянием угрозы, а это, как нам известно, являет­ся смягчающим ответственность обстоятельством. Отца же судили по нескольким статьям закона. Пре­жде всего, за совершение кражи в магазине. Далее — ч 1 вовлечение подростка в преступную деятельность. II наконец, за то, что, вовлекая сына в преступление, он причинил ему телесные повреждения.

Вовлекая несовершеннолетнего в преступную деятельность (уговаривая его совершить, скажем, кражу или обучая каким-то воровским «секретам»), взрос­лый человек уже одним этим оказывает на него вред­ное влияние. Подобного рода «школа» может отрица­тельно сказаться на всем дальнейшем жизненном пути подростка. Учитывая повышенную общественную опас­ность таких действий, законодатель установил: ответ­ственность за вовлечение несовершеннолетних в пре­ступную деятельность наступает независимо от того, участвовал в результате всего этого подросток в пре­ступлении или нет. Ну, а если все-таки участвовал - ограничивается ли при этом ответственность взрослого теми санкциями, которые предусмотрены ст. 210 УК РСФСР? Все зависит от конкретных обстоятельств дела. Если подросток совершил преступление, в кото­рое вовлек его взрослый, то последний несет ответст­венность и за вовлечение несовершеннолетнего в пре­ступную деятельность, и за подстрекательство к пре­ступлению, в которое он его вовлек. Нередко взрослый сам непосредственно вместе с подростком участвует в преступлении. В этом случае он привлекается к ответ­ственности и по ст. 210 УК РСФСР, и как соисполни­тель совершенного преступления.

Совсем иначе решается вопрос, если взрослый вов­лек в преступную деятельность подростка, не достиг­шего 14 лет. Уголовная ответственность, как мы знаем, наступает с 16 лет, а за отдельные тяжкие преступле­ния— с 14 лет. Ниже этого возраста подросток вообще освобождается от уголовной ответственности, и к нему применяются меры воспитательного характера. А если он нарушил закон под влиянием взрослого, то ответст­венность за совершенное преступление как исполни­тель несет сам взрослый. Кроме того, виновный нака­зывается еще и за то, что вовлек несовершеннолетнего в преступную деятельность.

Вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность, как уже отмечалось, является отягчающим обстоятельством, которое обязательно учитывается при назначении виновному наказания. Одновременно он несет ответственность и по ст. 210 УК РСФСР.

Серьезную опасность представляют и те случаи, когда взрослый человек вовлекает несовершеннолет­них в пьянство. Тем более, как показывает судебная практика, это обычно предшествует совершению пре­ступлений. Вот почему ст. 210 Уголовного кодекса РСФСР установлена ответственность взрослых за во­влечение несовершеннолетних в пьянство. В постанов­лении Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1976 г. указывается, что это преступление представляет собой «умышленные действия взрослого, направлен­ные на вовлечение в систематическое употребление спиртных напитков, независимо от того, совершил ли последний под влиянием алкоголя преступление, на­ступили или не наступили для него тяжкие последст­вия (смерть, увечье и т. п.)».

Сказано четко и ясно: если взрослый вовлекает подростка в пьянство, то тем самым он совершает преступление, которое карается уголовным законом. Между тем среди отдельных людей еще бытует мнение, что протянуть подростку рюмку спиртного — невеликий грех. За первой рюмкой следует вторая. И третья. Смотришь, уже парнишка становится завсегдатаем пьяной компании. Надо ли говорить о том, какую опас­ность для молодого, неокрепшего организма представ­ляет неумеренное (да и умеренное, впрочем, тоже) упо­требление спиртного. Кроме того, находясь в нетрез­вом состоянии, он способен на самые неожиданные действия, в том числе и на преступление. Вот какое письмо пришло в редакцию журнала «Человек и за­кон» от Веры Ивановны Тимошенко:

«Уважаемые товарищи! Хочу рассказать о приключившейся в нашей семье беде, а вы рассудите: правы мы или нет. Семья у нас небольшая: я, муж и сын Коля. Когда мальчику исполнилось семнадцать лет, мы решили торжественно отметить это событие. Посо­ветовали ему пригласить приятелей. Купили несколько бутылок вина. Я приготовила хороший ужин. Вместе с ребятами сели за праздничный стол, выпили пару рю­мок. Было шумно, пели песни, веселились. Словом, тор­жество удалось как нельзя лучше. Поздно вечером гос­ти стали расходиться. Коля пошел их провожать. Пос­ле выпитого он с трудом держался на ногах, мы не хо­тели его отпускать, но он заверил нас, что вернется че­рез две-три минуты. Прошло полчаса — его нет. Мы забеспокоились. Тут прибегает сосед и говорит, что Колю вместе с приятелями задержали. Мы бегом в ми­лицию. И там узнаем: оказывается, ребята напали на прохожего, избили и ограбили его. Так сын, единствен­ная наша отрада в жизни, оказался на скамье подсу­димых. Выступая на суде, мы говорили о том, что при­чиной всему явилась чистая случайность (у кого их в жизни не бывает), неужели за это надо сразу лишать свободы? А нам заявили, что никакой случайности тут нет, наш сын уже достаточно взрослый, чтобы отвечать за свои поступки. И даже упрекнули, что в происшед­шем во многом виноваты мы, родители, поскольку ор­ганизовали эту попойку для подростков. Более того, потом нас разбирали на комиссии по делам несовершен­нолетних и оштрафовали за то, что мы напоили под­ростков. В который раз мысленно перебираю подробности всей этой истории и задаю себе вопрос: а может, мы и в самом деле совершили дурное, устроив для сына и его приятелей это торжество с выпивкой?..»

Согласимся, что Вера Ивановна и ее муж, решив отметить 17-летие сына и выставив но случаю этого на стол батарею бутылок со спиртным, не имели при этом

никаких злых побуждений, чтобы споить подростков. Но с другой стороны, как же они, взрослые люди, ре­шились организовать попойку для ребят? Именно по­пойку, поскольку, как видно из письма, вино за празд­ничным столом лилось рекой. Неужели нельзя было отметить день рождения сына как-то иначе? Мать и отец тут, видимо, рассудили: если торжество, то без спиртного никак нельзя обойтись. И не подумали о том, что за столом сидят подростки, для которых каж­дая капля вина — это яд. Наверняка, встречая на улице или в автобусе пьяного человека, они сами возмуща­лись: и как только люди могут доводить себя до такого непотребного состояния? А у себя в доме без малей­ших колебаний организовали пьянку: «Пейте-гуляйте, ребята!» Стремление поддержать сомнительной ценно­сти традицию, согласно которой застолье не может обойтись без спиртного, заглушило в них то, о чем они, как родители, должны были помнить в первую оче­редь: ни под каким видом нельзя позволять подрост­кам пить. Справедливо их упрекали в суде, что именно они во многом виноваты в случившемся. И комиссия по делам несовершеннолетних наказала их правильно. Но самым тяжелым для них наказанием стало то, что сын оказался на скамье подсудимых.

Если взрослый даже один раз довел несовершенно­летнего до состояния опьянения, то он может быть, в зависимости от обстоятельств, привлечен к админист­ративной или к уголовной ответственности. Если же взрослый систематически вовлекал подростка в пьян­ство, то действия его расцениваются только как пре­ступление. По одному из дел был осужден некто Каратеев. В ходе судебного разбирательства выяснилось, что он в течение длительного времени распивал спирт­ные напитки с несовершеннолетним сыном. Это при­вело к тому, что подросток тяжело заболел. Каратеева привлекли к уголовной ответственности. Изучив всеобстоятельства совершения преступления, суд приго­ворил виновного к пяти годам лишения свободы.

Сейчас многие подростки после восьми классов идут трудиться на производство и одновременно продолжа­ют учиться в школах рабочей молодежи. Вчерашний школьник овладевает профессией токаря или фрезеровщика. Его рукам покоряется сложный станок. И вполне понятно стремление многих ребят вести себя но взрослому. Но некоторые понимают «взрослость» только своеобразно: окончив смену, собраться ком­панией и выпить бутылку-другую вина. И этому, к сожалению, подчас способствуют те, кто должен был бы в первую очередь остановить подростка от такого пагубного шага,— его старшие товарищи по ра­боте.

...Этот день для 16-летнего Виталия Ландова был памятным. После того как в отделе кадров были оформлены все документы, его привели в механический цех, наполненный гулом множества станков. Познако­мили с мужчиной средних лет: «Будешь у него учиться профессии токаря», Тимофеев, наставник Виталия, оказался живым, словоохотливым человеком. Дело он знал в совершенстве и терпеливо учил своего подопечного. ! Наступил день выдачи зарплаты. Тимофеев первым поздравил Виталия с этим событием. Затем, почему-то оглянувшись по сторонам, с намеком произнес:

—   Отметить бы надо!

—   Конечно,— немного растерянно ответил паре­нек.— Только когда? И где?

—   А вот закончим работу, возьмем пару бутылок и расположимся где-нибудь на лоне природы...

Так и сделали. После смены Виталий сбегал в магазин и купил вино. Нашли укромный уголочек. За неимением стаканов пили прямо из бутылок. Тимофеев смотрел на Виталия и одобрительно крякал:

—          Молодцом держишься, парень!

В следующий раз они вместе напились в день выда­чи аванса. Потом — «по случаю предстоящей суббо­ты»... Однажды Виталий после очередной совместной попойки нарушил общественный порядок. Его достави­ли в милицию. И там выяснилось, что к спиртному подростка приучал взрослый. Тимофеева судили по статье закона, предусматривающей ответственность за доведение несовершеннолетнего до состояния опьяне­ния лицом, в служебной зависимости от которого нахо­дился подросток. Эта норма была введена в уголовные кодексы в связи с принятием Указов Президиумов Вер­ховных Советов союзных республик, направленных на усиление борьбы против пьянства и алкоголизма. Субъектом этого преступления может быть только должностное лицо, а также лицо, которое в силу своих служебных, профессиональных обязанностей или со­гласно действующим правилам, инструкциям, положе­ниям, а равно по поручению должностного лица осу­ществляло воспитание либо обучение работающего или учащегося несовершеннолетнего, и последний находил­ся в зависимости от такого лица (начальник цеха, уча­стка, смены, бригадир, мастер, другой работник, к ко­торому несовершеннолетний прикреплен в качестве ученика, инструктор, мастер по производственному обу­чению или воспитатель, преподаватель учебного заве­дения и др.)- Это преступление наказывается лише­нием свободы на срок до одного года, или исправи­тельными работами на тот же срок, или штрафом до 50 руб.

Большую опасность для нормального развития и воспитания подростков представляет вовлечение их в занятие попрошайничеством, в азартные игры, а также иное использование их в целях паразитического существования. Вовлечение несовершеннолетних в азартные игры опасно по двум причинам. Во-первых, это развивает в подростке низменные интересы. И во-вторых, увлечение азартными играми зачастую толкает несовершеннолетних на преступления. Подтверждением тому служит следующий случай. Неоднократно судимый в прошлом, Конкин пригласил к себе в гости своего со­седа Юру Карасева. Достал бутылку вина. Выпили. Потом Конкин как бы между прочим предложил сы­грать в карты.

—  Я не умею,—сказал Юра.— Да и честно сказать, денег нету.

—  Так я тебе поверю в долг,— сказал Конкин.— И потом с чего это ты решил, что непременно проигра­ешь? А вдруг выиграешь! Тут ведь все, брат, зависит от того, какая карта пойдет. А новичкам, поверь моему жизненномуопыту, всегда везет. Так что подсаживай­ся поближе к столу, будем играть.

Юра сел. Ему и в самом деле повезло: за каких-то полчаса выиграл около 30 руб.

—   Вот видишь,— говорил Конкин.— А ведь до это­го в кармане ни гроша не было. И вдруг — такая сум­ма. Ну что, будешь играть дальше?

—   Буду,— сказал Юра, у которого даже голова закружилась при виде того, как легко достаются ему деньги.

Он выиграл еще 10 руб. Потом проиграл пятерку. Снова выиграл. Затем проигрыши последовали один за другим. Юре пришлось вернуть все выигранные деньги, и он уже был должен Конкину небольшую сум­му. «Может, все-таки отыграюсь?» — думал он, лихора­дочно беря очередную карту. Но теперь он только про­игрывал. Сумма долга росла. Когда она достигла 500 руб., Конкин бросил карты и сказал:

—   Хватит!

И обратившись к подростку, поинтересовался:

—  Так когда я смогу получить с тебя деньги?

—   Откуда же я их возьму? — с тоской спросил ошеломленный подросток.

Добродушный тон в голосе Конкина исчез. Он же­стко сказал:

— Меня это не касается! Умел проигрывать день­ги— умей их и отдавать. Даю тебе неделю срока для выплаты долга. Не отдашь — хуже будет. У меня в подобных случаях разговор короткий...

Несколько дней после этого Юра ходил как во сне. Родителям он не решился сообщить о проигрыше. А деньги надо было раздобыть во что бы то ни стало. Конкин и в самом деле мог привести в исполнение свою угрозу. Мысль об этом заставила подростка решиться на отчаянный шаг: поздней ночью он попытался со­вершить кражу в магазине. Но был задержан. История с проигрышем всплыла на поверхность. Конкин ока­зался на скамье подсудимых. Его судили за вовлече­ние несовершеннолетнего в азартные игры. А подрост­ка, учитывая все обстоятельства происшедшего, осво­бодили от уголовной ответственности.

Иногда взрослый человек, привлеченный к уголов­ной ответственности по ст. 210 УК РСФСР, в свое оп­равдание заявляет: дескать, не такой уж и большой вред он нанес подростку, тот и до этого не раз уже был замечен в пьянстве, кражах или иных нарушениях. Что ж, может быть, и так. Но это не освобождает взрослого от ответственности за совершенное преступление. Вме­сто того чтобы протянуть руку помощи подростку, оказавшемуся в беде, вовремя остановить его от дальнейших ошибок, он сам толкает его на путь правонаруше­ний. Поэтому, как бы ни был «испорчен» подросток, взрослый в любом случае несет ответственность, если вовлек его в преступную или иную антиобщественную деятельность.

Прежде чем наказать взрослого за вовлечение не­совершеннолетнего в преступную деятельность, суд учитывает множество обстоятельств. К примеру, принимаются во внимание формы и методы вовлеченияподростков в преступление, степень отрицательного воздействия на их правильное воспитание, нормальное развитие и здоровье. Учитываются также наступившие вредные последствия. Суд внимательно анализирует прежнее поведение как взрослого, так и несовершеннолетнего. На размер наказания взрослого в значитель­ной мере влияет характер и степень общественной опасности преступления, в совершение которого был вовлечен подросток.

Установленная законом уголовная ответственность за вовлечение несовершеннолетних в преступную и иную антиобщественную деятельность направлена на то, чтобы оградить подростков от разлагающего влия­ния отдельных взрослых людей. Чтобы повысить пре­дупредительное значение этой меры, суды применяют одно достаточно строгое правило. Если человек одно­временно совершил несколько преступлений, то при назначении ему наказания действует принцип погло­щения менее строгого наказания более строгим. Ска­жем, за одно преступление предусмотрено наказание два года лишения свободы, за второе — четыре года, за третье — пять лет. В этом случае виновному может быть назначена окончательная мера наказания в виде пяти лет лишения свободы. Так вот, если взрослый человек наряду с каким-то совершенным преступлени­ем еще и вовлек подростка в преступную деятельность, то суд вправе применять не только принцип поглоще­ния менее строгого наказания более строгим, но также и принцип полного или частичного сложения наказаний в пределах, установленных статьей закона, предус­матривающей более строгое наказание.

* * *

У подростка наступил трудный возраст. Детство ос­талось позади. Он стоит на пороге взрослой жизни.

И очень важно, чтобы в этот очень ответственный пе­риод родители установили правильные взаимоотноше­ния с ним. Не следует подавлять его самостоятель­ность, но в то же время нельзя и полностью предостав­лять его самому себе. Родительский просчет здесь мо­жет обернуться тем, что подросток оказывается под влиянием «Коршуновых». А этого допускать никак нельзя.