Это случилось давно, когда я и моя семья жили в Москве.
За окном был снежный зимний день, в нашей московской квартире было тепло и уютно. Моя жена Рая и мой пятилетний сынишка Илья только что вернулись с прогулки, и, не снимая с себя верхней одежды, Илья тут же бросился ко мне.
«Папа, — воскликнул Илья, — я нашёл ворону, у неё подбито крыло».
Вслед за ним вошла Рая, неся в руках странный свёрток, замотанный в шерстяную шаль тонкой работы. Я пригляделся и увидел маленькую чёрную головку вороны, два больших испуганных глаза и беззвучно раскрытый рот.
«Мы нашли её в парке, папа, — стал рассказывать мне Илья. — Она волочила крылышко по земле». Ворона скакала по снегу, оставляя за собой кровавый след, и даже не сопротивлялась, когда Рая и Илья подняли раненую птицу, завернули в шаль и понесли домой.
Дома Рая быстро промыла ей рану, нанесла заживляющую мазь и наложила тугую повязку на всё тело птахи — ворона стала похожа на смешную белую куклу. Из-под бинтов выглядывали только чёрная головка, длинный хвост : две изящные лапки.
Илья смотрел как зачарованный и не проронил ни слова. Я же задавался вопросом, что же нам теперь делать с несчастной птицей!
Рая оборудовала вороне уютное гнёздышко в старой плетёной корзине и поместила её прямо за моим рабочим столом. В тот день ворона не съела ни крошки и не проронила ни звука.
Рано утром мы отправились вместе с зоной к ветеринару. Приёмный покой был полон посетителей и их домашних питомцев — кошки и собаки всех пород, два попугая и даже один петух с великолепным оперением.
Ветеринар внимательно осмотрел раненое крыло птицы и покачал головой: «Боюсь, вам придётся её усыпить. Ворона со сломанным крылом просто не сможет жить на воле».
«Нет! — воскликнул Илья. — Она поправится, и непременно ещё будет летать».
«Увы, малыш, — печально сказал доктор, — она больше никогда не будет летать». Затем он многозначительно посмотрел на Раю, потом на меня: «Настоятельно вам советую, усыпите птицу».
«Мама! Папа! Я не позволю ему это сделать! Это моя ворона!» — Илья крепко сжимал в своих ручках корзинку с птицей.
Так ворона продолжила жить с Haми. Вскоре мы обнаружили, что это была самочка, и решили назвать её Марфа.
Рая непрестанно заботилась о ней. на кормила птицу с рук, и Марфа до эго к ней привыкла, что стала принимать от неё даже лекарства. И Илья тоже постоянно был рядом, всячески стараясь помочь маме.
Ворона продолжала жить в корзинке рядом с моим столом.
Шли дни. Однажды утром мы с Ильёй заметили, как Марфа своим блестящим клювом срывает с себя разом се бинты. Мы тут же принялись помогать ей, когда Илья воскликнул: Папа, смотри!»
Птица всё ещё волочила крылышко, но рана постепенно начала заживать!
Марфа очень любила воду. Каждый раз, когда Рая наполняла до краёв глубокую миску и ставила её посреди комнаты, Марфа окунала свой блестящий клюв в воду и начинала чистить себя!
Только почистить раненое крыло для неё было болезненно. Мы пробовали подвязывать больное крылышко, но Марфа всякий раз срывала повязки.
Поначалу ей доставляло много труда выбраться из корзины — перебитое крыло всё время мешало. Наконец, у неё получилось! После этого она садилась на плетёную ручку корзины и часами глядела вокруг себя, пристально рассматривая всё, что её окружало.
Однажды Марфа совсем поразила меня: я застал птицу, прогуливающуюся по моему рабочему столу, поклёвывая то один, то другой предмет, попадавшийся ей на пути. Затем она подошла прямо к моей руке и начала изучать меня.
После нескольких дней подробного изучения Марфа без опаски начала забираться ко мне на руку. Шаг за шагом она проложила дорожку к моему плечу. С огромным вниманием она разглядывала моё левое ухо и аккуратно своим блестящим клювом перебирала волосы на моей голове.
Вскоре Марфа и вовсе запрыгнула мне на голову! Я замер, боясь пошевелиться, — не хотелось её спугнуть. После того как она осмотрела комнату со своего нового наблюдательного пункта, птица начала будто бы что-то искать в моих волосах.
И в этот самый момент в комнату с оглушительными криками ворвался Илья. С громким карканьем Марфа взлетела повыше, на книжный шкаф.
Илья выбежал из комнаты с криками: «Мама, Марфа может летать!»
Илья оказался прав — Марфа снова могла летать.
Теперь она тщательно тренировалась каждый день. Она взлетала из своей корзины мне на голову, с головы — на книжный шкаф, а затем снова в корзину. Уж поверьте, не так-то просто было рисовать с Марфой, использовав-шей мою голову в качестве запасного аэродрома!
И Марфа словно поняла проблему: она сменила маршрут и стала использовать для приземления гипсовую голову Гермеса, стоящую рядом со мной.
Только теперь я заметил, что её крыло больше не болтается безвольно, она может им двигать.
С каждым днём она летала всё более и более уверенно. Тем временем настала весна. Убедившись, что Марфа совсем оправилась, я решил открыть окно в своей мастерской. Марфа скакала по подоконнику, внимательно наблюдая за всем, что происходило на улице, время от времени произнося протяжное «кар».
Мы все ужасно привязались к ней. Птица по-прежнему ела у Раи с руки, забиралась по вытянутой руке Ильи прямо к нему на макушку (Илья этим обстоятельством был крайне доволен) и чувствовала себя полноправной хозяйкой на моём столе.
Марфа стала частью нашей дружной семьи.
И вот однажды вечером, возвращаясь с прогулки, мы увидели её, сидящую на подоконнике. Голова птицы была повёрнута в нашу сторону, большие чёрные глаза сверкали, а клюв был наполовину приоткрыт. Вдруг она оттолкнулась от подоконника и взмыла вверх.
«Марфа!» — жалобно воскликнул Илья.
На минуту мне даже показалось, что птица дрогнула и словно застыла в воздухе, но затем стала подниматься всё выше и выше и приземлилась на крышу соседнего дома. И тут мы услышали её протяжное, победное «кар».
Мы вбежали в квартиру — она пролетела рядом с нашими окнами, сделала круг, потом подлетела к окнам ещё раз, а затем постепенно скрылась из виду. Мы стояли молча и ждали, что Марфа вернётся, но она не вернулась...
Лето мы провели на даче и в начале осени вернулись в Москву. Мы уже не ждали, что Марфа вернётся. Как вдруг однажды утром Илья выглянул в окно и громко закричал: «Марфа!
Посмотрите, это же Марфа»!
Я оглянулся. Прямо под моим окном на ветках дерева мы увидели гнездо, в котором были птенцы и их мама. Я задумался: могла ли эта красивая птица быть Марфой? Этого я вам точно сказать не могу, но Илья ни на минуту не усомнился, что это была именно она, Марфа.