Зимней ночью в дверь бесшумно вплыл темный поток и осторожно подхватил кровать со спящим мальчиком. Сияла луна, деревья черными тенями нависли над заснеженными берегами. Кровать плыла по саду мимо замерзших розовых кустов, мимо глухой изгороди, и вот она выплыла на большую дорогу, которая теперь превратилась в реку. Деревья, стоящие вдоль дороги, были такими высокими, что едва не заслоняли звезды. Мальчик проснулся и сидел, выпрямившись, в кровати, совсем не ощущая холода. Он всматривался в светлые огни в лесной темноте, и стоило мальчику показать на них рукой, как река вместе с кроватью послушно повернула к мерцающему лесу.
Когда кровать, мягко толкнувшись о землю, остановилась, большая стая черных птиц бесшумно вспорхнула и расположилась неподалеку на дереве; поблескивая красными глазами, птицы следили за мальчиком, который осторожно шел к ближайшему костру. Плечи его прикрывало одеяло, волосы блестели в лунном свете, точно покрытые инеем. Босые ноги ступали на холодный снег, но не проваливались, словно сверху лежал прочный твердый наст. Пока мальчик шел, костры гасли один за другим. Он испугался и побежал. Он бежал, озираясь, но вокруг никого не было, только черная река ждала его, да птицы безмолвно сидели на дереве и время от времени взмахивали крыльями. Может, они так переговаривались. Может, они хотели что-то сказать ему.
Возле единственного еще горящего костра сидел старик с длинной темной бородой. Он жестом подозвал мальчика и наклонился к огню, его лицо осветилось: оно было узкое, бледное и морщинистое, но на губах играла едва заметная улыбка.
— Долго искал меня? — спросил старик.
— Нет,— ответил мальчик,— я ведь не знал, что ты есть, а теперь мы с тобой сидим вместе.
— Да,—сказал старик,—теперь мы с тобой сидим вместе, но это не надолго; скоро догорит мой костер, и тогда станет совсем темно.
— Нет, не станет, ведь сияет луна,— сказал мальчик,— а когда она скроется, взойдет солнце, а если и солнце спрячется, то будет светло от снега, видишь, как он светится изнутри.
— В детстве я тоже так думал,— сказал старик, и что-то знакомое промелькнуло в нем, но что именно, мальчик не понял.— Скоро костер погаснет, и я отправлюсь дальше. Мы расстанемся. Но я рад, что увидел тебя еще раз.
И костер погас.
Мальчик протянул старику руку:
— Пошли, река нас ждет.
— Идем,— сказал старик и, держа мальчика за руку, стал спускаться к реке, застывшей в лунном сиянии.
Кровать стояла у берега, рядом была еще одна, пошире, с четырьмя столбиками, и на каждом сидело по черной птице с красными горящими глазами.
— Чего их бояться,— сказал мальчик.— Они красивые и молчат. Эго твоя кропать?
— Да,— ответил старик,— теперь мы оба отправимся в путь. Ты поплывешь вверх, а я вниз по реке, так решено. Подними простыню, и она наполнится ветром, как парус, а мне парус не нужен, течение понесет меня вниз, к моей пристани.
И старик спустился к своей кровати; мальчик помог ему развязать тонкую серебряную нить, которой кровать была привязана к дереву с птицами. Птицы, сверкая глазами, перепорхнули с ветки на ветку.
— Прощай,— сказал старик, голос его звучал тихо, словно журчала вода.— Вспомни меня, когда состаришься,
как я вспомнил в тебе себя молодого.
— Обязательно,— сказал мальчик, сел на кровать и поднял простыню, в тот же миг его судно заскользило вверх по темной реке. Оглянувшись, он увидел старика— прямой, в белой одежде, он сидел на своем корабле. Мальчик махнул ему рукой, но старик уже не видел его, а вскоре и вовсе скрылся за изгибом реки.
Даже странно, как легко и бесшумно кровать мальчика скользила по зеркальной воде, вот он уже снова в саду, и через открытую дверь его кровать вплыла в спальню; здесь было тихо и тепло, как всегда.
«Надо бы вытереть пол»,—подумал мальчик, но дремота уже сковала его веки, а проснувшись, он забыл о своем сне. Этот сон вернулся к нему, когда мальчик стал стариком с темной бородой и, сидя у своего костра на опушке леса, смотрел, как по белому холму к нему осторожно поднимается маленький мальчик. Тогда старик понял, что давний сон сбылся и что можно спокойно плыть дальше, вниз по реке.