Недели через две после этого приключения случилось событие, которое перевернуло всю нашу школьную жизнь.
Настало время сказать о моих любимых учителях. Их у меня было два. Первый — наш классный руководитель. За глаза весь класс ласково называл его папашей Тхе. Он значил для нас, учеников, больше чем учитель,— он был для каждого заботливым отцом. Ему минуло уже сорок, но собственных детей у него не было. Дело в том, что в годы войны антифранцузского Сопротивления папаша Тхе и его жена находились на подпольной работе в тылу врага. Случилось так, что их выследили и бросили в тюрьму, где жестоко пытали, после чего они стали инвалидами. Говорят, что у бездетных людей ужасно портится характер, они становятся злыми и сварливыми. Но наш учитель отличался на редкость мягким, добрым нравом. Этот бесхитростный человек был для нас настоящим отцом. Он одинаково относился и к первым ученикам класса, и к второгодникам. Он не допускал ни малейшей несправедливости к кому-нибудь из нас. Благородный и честный, он с искренним добродушием наставлял своих учеников на путь истинный, умел поддержать любого в трудную минуту. И мы это отлично понимали. Твердые жизненные правила, которых придерживался наш учитель, помогли мне впоследствии выстоять в нелегкое для меня время, научили снисходительно относиться к промахам других и не поддаваться чувству мести.

Другой учитель, которого мы очень любили, преподавал у нас физкультуру. В те времена физкультура считалась второстепенным предметом, но, когда у нас появился хороший учитель, да к тому же веселый, этот предмет вдруг всем нам полюбился. Помню, с каким нетерпением ждали мы урока физкультуры. Физкультурник был помоложе папаши Тхе, высоким ростом не отличался, но имел крепкую мускулатуру и казался нам очень смуглым. Мне запомнились его густые черные волосы и строгие глаза, но их взгляд всегда был открытым. С появлением учителя физкультуры на спортплощадке сразу же воцарялась самая непринужденная атмосфера: шутить и смеяться нам разрешалось сколько угодно. Сам учитель говорил очень мало, нудных наставлений никогда не читал, но мы понимали его с полуслова. Озорной блеск в его глазах, его ласковая улыбка помогали нам легко преодолевать и страх и усталость. Какое мы испытывали блаженство, когда собирались на залитой солнцем лужайке! И мягкая, шелковистая травка, и стрекозы, и легкие облачка на голубом небе — все приводило нас в состояние восторга. Нам нравились и гимнастика и спортивные игры. Мы часто и весело смеялись. На уроках физкультуры нас не покидало ощущение радости, такую безотчетную радость можно испытать только в счастливую пору детства. Это ощущение мне запомнилось на всю жизнь, как запомнились огненно-красные цветы фыонгви с длинными тычинками — хоботками, которые мы рвали в начале лета.
И вот однажды мы узнали, что учитель ушел из нашей школы. Как мы потом выяснили, у него в деревне оставалась семья — жена с тремя маленькими детьми. Жена часто хворала и не могла работать в поле, а потом она и вовсе свалилась: у нее оказалась тяжелая болезнь печени. Вот почему нашего учителя срочно перевели в другую школу, поближе к жене и детям. Физкультурник собрался и уехал так быстро, что не сумел даже попрощаться с нами. Мы очень огорчились и ругали себя за равнодушие: никому из нас раньше и в голову не приходило, что у этого на редкость доброго человека, который так любил свою работу, могли быть свои беды и заботы. Школа, правда, купила и отправила учителю подарки: рубашку и ботинки. Очередной урок физкультуры пропал. А недели через две у нас появился новый учитель физкультуры.
— Он сейчас к вам придет,— сказал папаша Тхе, когда мы пришли утром в школу.
Мы построились и стали ждать. Действительно, скоро появился новый физкультурник. Это был дородный мужчина с волосами, зачесанными назад и уложенными пышными волнами, одетый в белый спортивный костюм. Папаша Тхе с добродушным видом объявил, что нового учителя зовут Жа и что ему двадцать четыре года. А нам-то показалось, что физкультурнику уже все тридцать пять. Пока папаша Тхе говорил, новый учитель стоял с отсутствующим видом — он смотрел поверх наших голов, словно не замечая нас. Дождавшись, когда папаша Тхе наконец уйдет, он наклонил голову и взглянул на нас. Мы с нетерпением ждали, что он нам скажет. Вдруг учитель гаркнул:
— Сми-и-ирно!
От неожиданности мы вздрогнули, распрямили плечи и вытянули шеи. Учитель Жа, видимо, остался доволен и перешел к делу.
— Сегодня я даю первый урок в школе,— начал он нудным тоном.— До этого я работал ассистентом в институте физкультуры. Я привык иметь дело со студентами, которые пришли в институт после средней школы; это крепкие, здоровые и вполне сознательные молодые люди. Теперь мне придется работать в школе. Гм... Меня к этому вынудили особые обстоятельства. Гм... Прошу вас иметь это в виду.
Мы молча слушали. В этот момент, как на грех, откуда-то прилетел здоровенный овод и начал с назойливым гудением кружить вокруг нового физкультурника. Жа досадливо поморщился и замахал на овода руками, тот взмыл ввысь, но не улетел, а продолжал кружить над головой Жа, издавая при этом звуки, напоминавшие свист закипающего чайника. Настороженно следя за оводом, Жа приступил ко второй части своей программы:
— Сейчас мы начнем тренироваться. Для нас с вами время — это золото, а здоровье — бесценный дар. Мы не будем терять попусту ни секунды. Для начала надо размяться, чтобы по телу пошло тепло. Разминка имеет огромное значение, без нее нельзя начинать никакие тренировки. Ее действие подобно действию желудочного сока, который начинает выделяться при виде еды... На мой взгляд... Впрочем, хватит. Раз-два, раз-два! Начинаем бег по кругу!
Мы обменялись тревожными взглядами и побежали. Тяжело сопя, Лоан шепнула мне на ухо:
— Вот долдон! Замучает нас разминками и своими наставлениями. От одного его голоса скулы сводит!
— Помолчи! Посмотрим, что будет дальше,— ответила я.
Наш прежний учитель физкультуры умел обходиться вообще
без команд: стоило ему поднять руки над головой, как мы послушно приступали к разминке.
«Как хорошо иметь дело с добрыми и веселыми людьми»,— подумала я, вспомнив прежнего учителя физкультуры.
— Внимание! — Жа взревел вдруг голосом, напоминавшим гудок паровоза.
На этот раз сердце у меня сжалось от испуга, да и у всего класса тоже. Мы незаметно обменивались выразительными взглядами. Между тем этот Жа продолжал резким голосом:
— Соблюдать дистанцию! Каждый из вас должен чувствовать себя составным элементом круга. Даю вам две минуты для контроля: распределитесь равномерно по кругу! Воспитывайте в себе спортивный дух! Внимание и дисциплина! Итак, я засекаю время. В вашем распоряжении две минуты.
Мы бросали друг на друга недоумевающие взгляды.
— Что он сказал? Что нам надо делать?
— Откуда я знаю! Не наступай мне на пятки!
— Не останавливайся, а то он увидит и всыплет всем нам!
— Но до меня не дошло, чего он от нас хочет.
Между тем Жа с победоносным видом взглянул на часы, которые висели у него на груди, и начал отсчитывать:
— Тридцать пять, тридцать шесть, сорок две секунды. Осталось шестьдесят секунд...