1950
* * *
Незнакомцем пугающим шествует безмолвие через кожу твою,
через синюю храмину леса.
Ты все блуждаешь, хоть и не ищешь сетчатый полог снов,
наложный корень в глубинах вневременнбго пространства, вневременной земли.
* * *
Не прорастет дорогой равнина твоих ожиданий.
Плавится день, как колокол немой,— слышишь, он звонит, а ты витаешь меж теней, прах, ветром времени несомый.
Кружит над тобой безмолвия, бегства скорбные птицы, их круги бесконечны над восшествием мрака.
* * *
Что в тени сокрыто?
Что скрыто в тоске?
Безмолвия дождь, красота листопада,
сизо-сребристый муар на оранжевом клене, и нет никаких потерь, никаких смертей.
* * *
Смущенный, стрелочник стелет свой сон на бесснежную осень, на мягкую, неустойчивую весну.
В серый пух протяжных дней мрак подсыпан или горечь, на пути запасном мягкой зимы полыхает истины быстро гаснущий свет.
* * *
Рядом с полем преклонившая колена вместе с тенью, колеблемой слегка.
О, сколько впустую прожитых лет крона ее качалась, текли оскудевшие токи под срезанной корою?
И вечно возвращающиеся птицы, медлящие голоса, полузабытые ночи. И неизвестно, что из этих кошмаров нам чуждо. Ее тяжелое сердце мы несем под прикрытием собственной крови к самому дальнему морю, эту опору нетвердую наших рук, освободившую нас от даров и отбросов.
* * *
Тянется возглас, превращается в лик, несомый вкось потоком вечерним.
Еще полыхает, что так и не вскрылось в напористой угрозе мрака, но скоро оно, беззащитное, сгинет.
* * *
Ах, эти ходики галдят, как детвора, старинные, в праздничной косынке.
Поля черны, движутся люди
молча, бубенчики тайные где-то гремят.
На мгновение остановившись в пути, медлит избавитель в старенькой коляске.
* * *
Воды ищут друг у друга защиты.
Деревья стремятся друг к другу стволами. Бодрствование и сон избываются быстро.
Голоса, что на грани их начали песню,
вниз упадают и вверх летят, как лопасть весла,
над гладью безмолвья, лишенной любых отражений.