По мере того как ребенок, оставляя игры, пере­ходит в возраст серьезной деятельности, и цветы детского возраста неприметно должны созревать в прекрасные плоды. Впрочем, никоим образом не следует разрушать возрастание детства, напротив, оно все более и более должно развиваться и укреп­ляться, пока, совершенно укоренившись на почве святой веры и отсюда заимствуя все соки и жизнь, не возрастет, наконец, в совершенное дерево.

Как в физическом отношении черты детского лица с возрастом не теряются, но более углубляются и переходят в облик мужа, так же должно быть и с нравственным состоянием детской души. Что в на­чале было почти только чувством, то мало-помалу должно раскрываться и переходить в разумную и крепкую любовь.

Это требуется особенно по отношению к Богу. Детское чувство близости к Богу, чувство веры и надежды, благоговения и преданности, благодарное и любви к Нему ни в коем случае не должно быть подавляемо с раскрытием разума, напротив, с возратом надо еще более усиливать его, чтобы и сам смысл от чувства заимствовал жизнь и силу. Поэто­му опять напоминаем, что, предлагая уроки о святой пере, надо всегда их главной целью ставить усовер­шенствование сердца воспитанников.

Что прежде было делом сердечной чувствитель­ности, то, возвышаясь с годами, но не теряя внут­ренней живости, должно переходить в твердую веру, несомненную и притом правильную надежду и свя­тую любовь,— ту любовь, которая располагает юно­шу и девицу ко всему истинному, честному, справед­ливому, святому и достолюбезному и которая отвра­щает сердце их от всякого греха.

Нужно также совершенствовать и детское сми­рение. Если ребенок охотно признает полную зави­симость от своих родителей, то в отроке и юноше должна быть утверждена крепкая уверенность в том, что всякая законная власть — от Бога, что вся­кое наше благо есть дар Божий, что мы во всем безус­ловно зависим от Бога и через Него единственно мо­жем сделаться истинно добрыми и счастливыми как и настоящей жизни, так и в будущей. А чтобы вос­питанник, чувствуя приобретенные им силы, не впал и превозношение, надо чаще указывать ему на мно­жество слабостей и недостатков, какие у него еще есть, и на то, чем он был бы, если бы не имел попе­чительных наставников и особенно если бы ему свы­ше не содействовала благодать.

При этом, однако, нужно остерегаться того, что­бы не подвергнуть его малодушию. Смиренное рас­положение духа, которое одно дает живость и укра­шение всем прочим добродетелям, воспитанник дол­жен выражать на самом деле, не только перед Бо­гом, но и перед людьми, и особенно искренним и полным послушанием родителям и начальникам, не­притворным уважением общественных отношений и скромностью перед всеми.

Равным образом прекрасные расположения дет­ской души по отношению к родителям и родственни­кам должны мало-помалу переходить в благоразум­ную любовь. Первоначальная нежная безотчетная привязанность ребенка к родителям должна изме­ниться в твердое расположение искреннего почтения к ним, благодарности и ревностного стремления по­стоянно доставлять им удовольствие.

Эти добродетели составляют превосходное укра­шение человека, и за них для этой жизни есть Боже­ственное обетование: Да будет тебе благо, и бу­дешь долголетен на земле (Еф. 6, 3). Благослове­ние Божие видимо почивает на том юноше, который старается всегда быть утешением для своих родите­лей, по силам помогает им, если в чем они имеют нужду, и даже по смерти их свято хранит в сердце своем воспоминание о них.

Даже если такой сын и далеко живет от своих родителей, перед ним всегда стоит их образ, всегда в памяти его — их наставления, предостерегающие и удерживающие его от заблуждений или немедленно восстановляющие его после падения. То же самое надо сказать и о благоразумной любви к сестрам и родственникам. Все, что природа связывает физиче­ски, любовь должна соединять нравственно, это — закон христианской любви, которая всех соединяет и 1*0 всех желает проникнуть, чтобы всех освятить и привести к блаженству.

Особенно надо возбуждать и тщательно воспи­тывать в юном сердце чувство благодарности; нуж­но приучать воспитанника и самое малое благодея­ние принимать с признательностью и благодарнос­тью, а неблагодарность всегда представлять ему тем, что она есть на самом деле, то есть делом бесчест­ным и постыдным.

Справедливо замечают, что родители часто са­ми приучают детей к неблагодарности. Если они позволяют детям договариваться с собой о благоде­яниях, совершают их, будучи вынуждены к ним упорством или хитростью детей, или оказывают свои благодеяния с холодной расчетливостью, даже с упреками, или хотят вынудить благодарность на­казаниями, то при таких обстоятельствах погаснет в детях и последняя искра естественного расположе­ния к благодарности.

Часто также пример родителей бывает причиной неблагодарности детей. Дети нередко делаются не­благодарными оттого, что родители сами показыва­ют себя такими в обращении со старшими, родствен­никами, учителями и служителями или выказывают неблагодарность в своем суждении о благодеяниях, оказанных другими лицами.

Впрочем, любовь к родственникам не должна ос­лаблять общей любви к ближним. Для возбуждения в душе воспитанника такой любви и благожелатель­ства надо пользоваться всеми теми средствами, о ко­торых было сказано в главе об образовании чувств.

Только не нужно останавливаться на одних чувст­вах, надо доставлять детям случаи показывать свои добрые чувства и на деле. Отирать слезы стражду­щих и утешать сердца, угнетенные скорбью, достав­ляя им нужную помощь,— в этом скрывается неизъ­яснимое удовольствие. Чем чаще доставляют детям такое удовольствие, тем более приобретают они на­вык к благотворительности. Вот почему издавна доб­рые родители дары благотворения, какие они назна­чали для нищих, обыкновенно раздавали руками де­тей своих. Такой обычай весьма достоин подражания.

Другая черта невинного детского сердца есть чистая, как бы насквозь видимая откровенность, которая не знает ни лукавства, ни обмана. И это свойство с годами должно преобразовываться в прямой, правдолюбивый характер, впрочем, так, чтобы голубиная простота всегда соединялась с ис­тинной мудростью.

Надо, чтобы человек умел не только говорить, но и молчать, когда нужно, и чтобы притом во всех поступках своих с отвращением удалялся от лжи и хитрого притворства. Эта благоразумная откровен­ность, выражающаяся обыкновенно даже в чертах лица, особенно на челе, делает человека достопо­чтенным и в глазах мира. Мир, хотя и во зле лежит, не может отказать в своем уважении прямому, от­крытому характеру.

Весьма худо, если в детское сердце вселяется дух постыдной лжи. Хотя ложь не всегда равно пре­досудительна: иногда происходит она от безрассуд­ности и опрометчивости, иногда — от страха и труд­ных обстоятельств, иногда — от желания услужить другому, однако всякий обман всегда есть и будет бесчестным пятном в характере воспитанника. По­этому для предохранения детей от этого порока:

а) надо устранять все то, чем возбуждается и улавливается в детях склонность к обману; это бывает когда, например, внушают им обман, хотя и без­вредный, когда их располагают к этому собственным примером или смеются над хитростью, с какою дети «»бманули их;

б) правдивости всегда нужно приписывать высо­кое достоинство, а о лжи всегда надо говорить с пре- фением и отвращением;

в) ребенка, сознавшегося в своем поступке, если не совсем освобождать от наказания, то, по крайней мере, облегчать оное, а лгуна наказывать строже;

г) вообще, не нужно удалять естественные по­следствия обмана, наоборот, надо намеренно соеди­нять с ним невыгоды, что, например, бывает, если правдивому воспитаннику верить на слово, а к об­манщику до тех пор не иметь доверия, пока он не по­кажет достаточных опытов своего исправления;

д) чтобы облегчить для ребенка откровенность, не нужно малых проступков подвергать несоразмер­ным наказаниям; не следует также слишком строго вынуждать признание в таких случаях, когда в нем нет необходимости или когда для ребенка оно слиш­ком тяжело;

е) особенно строго надо наказывать ложь злона­меренную, например, злобную клевету на других. Вообще, воспитатель не должен доверять тем детям, которые с явным удовольствием рассказывают то о той, то о другой погрешности ближних. Он обязан со строгостью отвергать такие доносы и никогда не оставлять доносчиков ненаказанными, если они го­ворят неправду или преувеличивают правду.

Различие между чистосердечием и неблагора­зумной откровенностью, равно как между своекоры­стной жалобой и законным или благонамеренным объявлением чужих недостатков, иногда нелегко оп­ределить для детей с надлежащей точностью, но в последующие годы эти понятия необходимо внушать им со всей определенностью.

Детская веселость и проистекающая отсюда жи­вость должны постепенно перерасти в то благопри­ятное расположение духа, имея которое, человек счастье, посылаемое ему Провидением, принимает с искренней благодарностью, а несчастье переносит с великодушием, уповая на Бога и на лучшую будущ­ность, и таким образом со скромным постоянством и твердостью проходит свое звание, не обольщаясь счастьем и не унывая в несчастий.

Детям надо мало-помалу привыкать к труднос­тям и неприятностям жизни и с каждым днем все бо­лее знакомиться со своим будущим званием. Впро­чем, при этом не нужно возмущать веселое располо­жение их духа. Пусть воспитанник исполняет свою дневную работу не как скованный невольник — не­хотя, но пусть он смотрит на себя, как на раба, кото­рый в назначенном ему от Господа месте должен ум­ножать свой талант, за что некогда с преизбытком получит награду от всеблагого Мздовоздаятеля.

Воспитанник имеет нужду и в отдыхе, чтобы от чрезмерного напряжения не ослабеть и не предаться унынию, но занятия его отдыха с возрастом должны облагораживаться и одушевляться смыслом. Дет­ские игрушки ему уже неприличны. Особенно надо предостерегать взрослых детей от увеселений, вред­ных для их физического и нравственного состояния.

Эта предосторожность тем необходимее, чем легче увлекают их на распутья чувство внутренней силы, пробуждающееся влечение к другому полу, наклон­ность к разным шалостям и т. п.

Здесь надо повторить, что было сказано выше о вреде праздности. Молодые тунеядцы не только в умственном образовании далеко отстают от своих I рудолюбивых сверстников и вследствие этого дела­ются неспособными к прохождению назначенного им от Бога звания, но и нравственно скоро портятся и, если болезнь преждевременно не доведет их до смерти, часто впоследствии бывают в тягость себе и другим. Это нередко случается и с одаренными юно­шами, которые заслуживают тем строжайшего осуждения, чем более могли быть полезны человече­ству при своих отличных способностях.

Счастлив тот молодой человек, который, посто­янно имея в виду избранное им с надлежащим рас­суждением звание, неутомимо подготавливает себя к нему образованием и который, привыкнув к трудам, ничего не находит для себя несноснее праздности или неразумной, только в мечтах проводимой жизни.