С первого сентября Галя должна была пойти в восьмой класс. К этому дню в доме тщательно готовились. Купили новую школьную форму. Собрали все необходимые книги, тетради, письменные принадлежности. Галя жила с матерью и бабушкой в двухкомнатной квартире. Девочка занималась в гостиной. Теперь же, когда Галя перешла в восьмой класс, мать рассудила, что дочери неудобно готовить уроки в общей комнате, для занятий ей нужна более спокойная обстановка. Посоветовавшись с бабушкой, решили освободить спальню и предоставить комнату полностью в распоряжение девочки. А перед самым началом занятий мама сводила Галю в фотоателье и сфотографировала ее в новой школьной форме.
...Сейчас Галина мама со слезами показывает мне эту фотокарточку. Спокойное лицо 14-летней девочки освещено легкой, чуть заметной улыбкой. Гладко зачесанные волосы, открывающие большой лоб. Уголки губ капризно изогнуты. Разве что последняя деталь, выдающая характер самолюбивый и обидчивый, несколько портит впечатление, а в остальном девочка как девочка. Но я продолжаю вглядываться в снимок, стараясь угадать, о чем думала Галя в тот момент, когда ее фотографировали. О предстоящих школьных занятиях? О подругах по классу? Или ее мысли были заняты чем-то другим? Тем, что произошло спустя два месяца после того, как в школе начались занятия? Трудно сказать... У меня в портфеле лежит письмо ее матери. Письмо тяжелое, горькое, написанное, как видно, в минуту отчаяния. Полина Игнатьевна ничего не просила. Она просто рассказывала о случившейся в ее семье беде. С вот этой самой Галей, которая так внимательно смотрит со снимка. Первого сентябряона, как и остальные ее сверстницы, пошла в школу. Занималась средненько — на тройки, четверки. Учителя всегда говорили матери, что Галя девочка способная, могла бы стать отличницей, но ей не хватает усидчивости и внимательности.
В один из дней Галя сказала матери, что ока с группой девочек едет на экскурсию в другой город. Полина Игнатьевна удивилась: а как же учеба? Но дочь объяснила, что их специально ради такого дела освобождают от занятий на неделю. Мать больше ни о чем не расспрашивала. Она снабдила Галю деньгами, и та на другой же день уехала. А дня через три к ним домой пришла классная руководительница и поинтересовалась: почему Галя не ходит в школу? Мать удивилась: «Так вы же сами направили ее с группой девочек на экскурсию в другой город?» И в ответ услышала, что никаких экскурсий в школе не устраивали. Мать забеспокоилась: где же Галина, куда она уехала? Можно себе только представить ее состояние в течение последующих нескольких дней, когда она бегала по знакомым, узнавая, нет ли у них дочери, звонила в другие города к родственникам, тормошила милицию, требуя немедленно начать розыски.Галя появилась спустя неделю. Вошла в дом как ни в чем не бывало. По творившейся здесь суматохе догадалась обо всем и сразу заявила, что ни на какой экскурсии она, конечно, не была, а «ездила в одно место по своим личным делам». И как ни пыталась выяснить мать, что это за дела оказались у дочери, Галя упорно молчала. Полина Игнатьевна упрекнула ее, что она не ценит материнского внимания, не сознает, как трудно им вдвоем с бабушкой содержать и воспитывать ее. Дочь ответила такой грубостью, что мать так и застыла от неожиданности. Галя и раньше, будучи девочкой: своенравной, частенько им грубила, но никогда не доходила до такого. Но что делать, поплакала мать, погоревала и в конце концов решила, что не стоит придавать всему этому особенного значения. Может, и в самом деле у девочки есть какие-то личные дела, о которых она предпочитает не сообщать матери,— стоит ли донимать ее напрасными расспросами? Несколько дней после происшедшего Галя, как обычно, ходила в школу, а вечерами готовила уроки. А потом... опять исчезла из дома. Снова для матери и бабушки начались дни беспокойства. Они терялись в догадках, где могла находиться девочка. Когда Галя через неделю появилась дома, Полина Игнатьевна решила не особенно ее упрекать, а постараться поговорить с ней по душам и выяснить, почему дочь стала так себя вести. Но на все ее попыткиГаля отвечала холодным равнодушием. А услышав слова матери, что подобные ее поступки неизбежно отразятся на школьных делах, безразлично сказала:
— А мне все равно. Я в школу больше не пойду.
— Как не пойдешь? — ахнула мать.
— А вот так! Не хочу больше учиться.
— Чем же ты будешь заниматься?
— Не знаю...
Учебу Галя, действительно, забросила. С утра до вечера сидела дома, равнодушная ко всему. Потом вдруг на день-два исчезала. На упреки матери и бабушки не реагировала. Однажды из кармана плаща дочери выпала пачка фотоснимков. Полина Игнатьевна стала их рассматривать, и мурашки пошли по ее спине. На одном из снимков Галя сидела рядом с каким-то мужчиной и лихо курила сигарету. На другом— в кругу подвыпившей компании держала рюмку с вином... Мать подняла тревогу. Она обращалась в прокуратуру, в милицию: «Помогите, спасите дочь!» Галю взяли на учет в инспекции по делам несовершеннолетних. Разные люди беседовали с ней, пытались как-то воздействовать на нее, но все было безрезультатно: Галя не желала ни учиться, ни работать, вела прежний разгульный образ жизни. Правда, Полина Игнатьевна еще некоторое время надеялась, что девочка образумится, вернется в школу и жизнь в их семье наладится. Но чем дальше продолжалась эта невеселая история, тем очевиднее становилось, что Галя совсем отбилась от рук.
— Главное, все это случилось так неожиданно,— говорит сейчас Полина Игнатьевна.— Галя росла, как и все дети. Училась неплохо. И вдруг — сразу такое!
— А почему она, на ваш взгляд, вдруг сразу так изменилась? — спросил я.
— Не знаю. Если бы я, скажем, часто и беспричинно ее наказывала, тогда бы она могла затаить на меня обиду и это в какой-то мере объясняло бы ее поведение. Так нет же! Никогда ни я, ни бабушка ее пальцем не трогали. Может, в чем-то она себя считала обделенной? Так и этого не могло быть. Мы с бабушкой старались сделать все, чтобы девочка ни в чем не испытывала недостатка. Все-таки она растет без отца...
— А отец где?
— Он живет в другом городе.
— Знает, что с Галей случилась беда?
— Я ему написала. Просила приехать. Но он даже не отозвался. У него там уже давно другая семья...
Хоть и говорила Полина Игнатьевна, что беда в их семье случилась неожиданно, на самом деле неожиданного во всем происшедшем было мало. Беда началась вовсе не полгода назад, когда Галя перестала ходить в школу, начала убегать из дома, общаться с сомнительными знакомыми, а гораздо раньше, по крайней мере лет за десять до этого. Семейная жизнь у Полины Игнатьевны не сложилась. Муж ее пил и в нетрезвом виде часто устраивал в доме скандалы. В конце концов она подала на развод. Остались жить втроем: Полина Игнатьевна, ее мать и 4-летняяГаля. Бывший муж уехал. Алименты он выплачивал регулярно, но самой дочерью совсем не интересовался. За все годы ни разу не навестил ее, не справился о здоровье, о школьных делах. Полина Игнатьевна тоже могла бы устроить личную жизнь. Встречались неплохие люди, которые предлагали выйти замуж. Но она отвечала отказом. Боялась еще раз ошибиться. Да и а дочь беспокоилась: а вдруг не найдет общего языка с отчимом! Нет уж, лучше обойтись без замужества. Главное — вырастить девочку. Дать ей образование. Поставить на ноги. Бабушка и мать окружили девочку вниманием. В доме Галя не знала забот. Даже самых элементарных. Помыть полы? Это может сделать бабушка. А девочка пусть лучше занимается уроками. Почистить картошку? Да разве можно Галю так утруждать, после занятий ей надо отдохнуть, рассесться, посмотреть передачу по телевизору. Вынести ведро с мусором? Это сделает мама. А Гале полезнее прогуляться по улице, подышать свежим воздухом, а то от сидения над учебниками на ней совсем лица нет...
Галя росла капризной, избалованной девочкой. Ей покупали самые дорогие игрушки, самые лучшие платья. «Она не должна чувствовать себя сиротой»— считала Полина Игнатьевна. Когда Галя училась в VI классе, случилась неприятная история: она получила сразу несколько двоек. Встревоженная мать стала расспрашивать у дочери: как это могло случиться? «Учителя придираются»,— ответила Галя и залилась слезами. Полина Игнатьевна побежала в школу.
— Над моей дочерью здесь издеваются! — шумела она.— У девочки всегда были хорошие оценки!
Директор успокоил ее. Потом вызвал учителей. Это были уважаемые, опытные люди, воспитавшие и научившие не одно поколение учеников. Они терпеливо все разъяснили. Девочка, действительно, раньшеучилась неплохо. Но в последнее время с ней происходит что-то неладное. К урокам готовится плохо. Учителям дерзит. Неудовлетворительные оценки ей поставлены совершенно справедливо.
Вместо того чтобы прислушаться к этим разумным словам, Полина Игнатьевна громко заявила, что «все здесь сговорились». Она не оставит это без последствий. Будет жаловаться. До самого министра дойдет. И действительно, писала. Жаловалась. Портила нервы учителям. И себе тоже. По ее настоянию Галю перевели в другую школу. Но и здесь она училась безо всякой охоты. Подруг в классе у нее не было. Свободное время проводила с Тоней Косыревой, которая была старше ее на два года. Они случайно познакомились в парке. Мать и отца Тони за то, что они совершенно не занимались воспитанием дочери, лишили родительских прав. Но девушка продолжала жить вместе с ними. А поскольку она теперь считалась для них «вроде бы как чужая», то вела весьма вольный образ жизни. Учебу забросила. Работать не хотела. Каждый день она поджидала Галю возле школы и они отправлялись куда-нибудь бесцельно странствовать. Однажды Тоня сказала:
— Хочешь, я покажу тебе один фокус?
— Какой?
— Сама увидишь. Только ничему не удивляйся и не задавай глупых вопросов. Идем!
Они зашли в подъезд одного дома. Поднялись на третий этаж. Тоня позвонила в какую-то квартиру. Дверь открылась, и вышла женщина.
— Извините, пожалуйста! — неожиданно жалобным голосом заговорила Тоня.— У нас с сестренкой случилась неприятность. Родители уехали на курорт. Оставили нам деньги на пропитание, но мы их потеряли. Теперь находимся просто в безвыходном положении...
-Ах, бедняжки! — всплеснула руками женщина. - Да вы заходите в квартиру. Голодные, небось? Сейчас я вас накормлю. А потом решим, чем вам помочь...
Они прошли в квартиру. Хозяйка стала хлопотать по кухне. Галя дернула Тоню за рукав:
— Ты чего это на придумывала?
— Молчи! — шепотом отозвалась Тоня.
Потом хозяйка кормила девочек и все расспрашивала о родителях. Тоня наврала с три короба. Галя поддакивала ей. На прощание хозяйка дала им пять рублей.
— Мы обязательно отдадим долг,— серьезно заверила Тоня.— Как только вернутся родители.
Очутившись на улице, обе расхохотались. Ну, и ловко же они провели эту женщину! Накормила обедом да еще ни за что ни про что дала пять рублей. Тут Тоня хитро подмигнула подруге, сунула руку в карман пальто и вытащила дамские часики.
— Откуда они у тебя? — удивилась Галя.
— Оттуда же. Лежали на серванте. Вот я и прихватила их с собой...
Наверное, кто-нибудь другой на месте Гали возмутился бы. Дескать, всякой шутке есть предел. А тут какая шутка — воровство, преступление. Но Галя отнеслась ко всему спокойно. Проделка ей понравилась. В случае чего ее можно даже повторить. Ведь таким образом можно безо всякого труда добывать деньги. Впрочем, с самой Тоней ей пришлось вскоре расстаться. Она за одну из своих шуток попала в воспитательно-трудовую колонию. «Уроки» подруги для Гали не прошли даром: она стала вести себя развязно, вызывающе и именно в это время начала уходить из дома...
В опорном пункте охраны порядка я познакомился с дневником участкового инспектора по делам несовершеннолетних, посвященным одному человеку — Гале. Записи короткие, в три-четыре строчки.
20 декабря. Опять приходила мать Гали. Жаловалась на дочь. Просила как-то воздействовать на нее. Надо срочно поговорить с Галей.
21 декабря. Разговор с Галей. Она производит впечатление умной, толковой девочки. Согласна с тем, что ведет себя неправильно. Обещает исправиться.
28 декабря. Во время рейда задержали Галю. Находилась в нетрезвом состоянии. Решено: пригласить ее на совет общественности для обсуждения.
29 декабря. На совет общественности Галя не явилась. Пришлось пойти к ней домой. Она сказала, что вчера чувствовала себя неважно. Снова обещала исправиться. Просила помочь ей в устройстве на работу.
10 января. Устроили Галю работать в почтовое отделение. Сегодня ходили проверять. Жалуются на нее. Прогуливает. Явилась на работу в нетрезвом состоянии.
26 января. С Галей беседовал прокурор области. С девочкой надо что-то делать. Вырвать из нездорового окружения. Есть предложение: временно отправить ее к дальним родственникам.
14 февраля. Галя вернулась обратно. Ведет себя по-прежнему плохо. Замечена в воровстве. Пьет.
18 февраля. За нарушение общественного порядка Галя доставлена в милицию.
25 февраля. Ходили к Гале домой. Она находилась в нетрезвом состоянии. Грубила, отказывалась писать объяснение по поводу своего поведения. Мать и бабушка говорят, что ничего не могут с ней поделать. Просят, чтобы ее направили в спецпрофтехучилище. Об этом следует подумать.
5 марта. Опять поступили сведения, что Галя бродяжничает, не ночует дома. Да, больше медлить нельзя!
6 апреля. Материалы о направлении Гали в специальное профессионально-техническое училище подготовлены...
Когда я закончил чтение этого невеселого дневника, участковый инспектор по делам несовершеннолетних, молодая женщина, задумчиво произнесла:
— Сложный случай. Дневник-то не отражает и сотой доли тех усилий, которые мы потратили на то, чтобы вернуть девочку на правильный путь. Сколько разбеседовали с ней, старались переубедить, что дальше так вести себя нельзя. И вот что удивительно: никогда и нам не возражала. Во всем соглашалась. Да, она ведет себя неправильно. Почему? Отвечает неопределенно: как-то так получается. Начинаешь подходить к ней с другого конца. «Ну, хорошо, Галя! Вот ты куришь». Неужели ты не понимаешь, что для девушки это некрасиво, не говоря уже о том, что курение вредит здоровью?» — «Почему некрасиво? Многие ребята и девушки сейчас курят. Это модно».— «И потом, не слишком ли рано ты проявляешь интерес к мальчикам?» — «Ничего не рано. С мальчишками просто веселее. О чем можно говорить с девчонками? Только о тряпках. А с мальчишками можно обо всем».— «Но у тебя, к сожалению, дело не ограничивается только pазговорами. На днях тебя видели подвыпившей в кампании каких-то великовозрастных парней. По-твоему, это и есть интересное времяпрепровождение?» Насупится, молчит... Чтобы держать ее под постоянным контролем, мы назначили ей общественного воспитателя, авторитетную женщину, хорошую производственницу. Она начала искать подход к девочке. Но тут совершенно неожиданно вмешались мать и бабушка: «Вы совсем затормошили Галю! Не забывайте о том, что она еще ребенок». Вообще странный человек Полина Игнатьевна! Ведь именно она прежде всего виновата, что Галя стала себя так вести. Вместе с бабушкой они избаловали девочку до предела. Воспитали ее неженкой, белоручкой. И что особенно плохо, и внушили ей мысль о какой-то ее исключительности. Девочка действительно хорошо поет, рисует. Но для того, чтобы эти качества развивались, нужно много и порно трудиться. А к труду Галя не приучена совершенно. В конце концов направили девочку в специальное профессионально-техническое училище. На днях получили от нее письмо. Можете почитать...
Небольшой листок бумаги. Неровный, ещё не выработанный почерк. «Только сейчас, спустя несколько месяцев, решилась вам написать. Уже немного привыкла на новом месте. Каждый день у нас идут занятия. Строгости, конечно, большие. Чтобы куда-то отлучиться — ни-ни. Но в этом есть и свои преимущества: после занятий участвую в художественной самодеятельности, рисую, много читаю. То, что было со мной раньше, осталось далеко позади и кажется невероятным сном. О прошлом мне никто не напоминает. И вообще учителя и воспитатели относятся к нам очень хорошо. Много думаю о том, что буду делать, когда выйду отсюда. Надо учиться дальше. Работать и учиться. Маме я пока ничего не писала. Не знаю даже, о чем ей писать. Но если хотите, можете показать ей это письмо».
— Показывали?
— Да. Плачет. Мне кажется, она начинает понимать свою ошибку, которую допустила в свое время в воспитании дочери...
Итак, Галю отправили в специальное профессионально-техническое училище. Мера эта была вынужденная, и приняли ее не сразу. Девочку пытались перевоспитать, но ничего на нее не действовало. Мать и бабушка совершенно не пользовались у Гали авторитетом. Кроме того, своим непоследовательным поведением они просто мешали ее исправлению. Отцу, проживающему в другом городе, была безразлична судьба дочери. А поведение Гали уже выходило за пределы обычного непослушания. Она употребляла спиртные напитки, совершала мелкие кражи. Над девочкой нужно было установить более строгий контроль. Потому и определили ее в спецпрофтехучилище.
Чтобы читатели поняли, какую роль могут сыграть в судьбе Гали принятые к ней меры, расскажем о том, что такое специальные школы и училища. Некоторыесчитают, что это своего рода колонии, где неблагополучные подростки отбывают наказание. Мнение, конечно, ошибочное. Оба эти учреждения выполняют сугубо воспитательные функции. Но процесс перевоспитания несовершеннолетних, учитывая их предыдущие «подвиги», проходит, естественно, в несколько особых условиях.
Расскажем сначала о специальной школе. Она Представляет собой учебно-воспитательное учреждение для трудновоспитуемых детей и подростков. В нее также направляются подростки, совершившие правонарушения, но освобожденные от уголовной ответственности по возрасту или в связи с нецелесообразностью применения к ним уголовного наказания и нуждающиеся в особых условиях воспитания и строгом педагогическом режиме. Главная задача, которую выполняет спецшкола,— исправление детей и подростков, продолжение их общеобразовательной политехнической подготовки и воспитание их в духе нравственных принципов морального кодекса строителя коммунизма. Мы говорили о том, что перевоспитание несовершеннолетних здесь происходит в особых условиях. В чем это выражается? Подростки лишены возможности свободно выходить за пределы спецшколы. За ними осуществляется круглосуточный надзор. Каждый из них повседневно занимается посильным производительным трудом. С воспитанниками проводятся внеклассные мероприятия. Процесс перевоспитания подростков имеет свои особенности: в нем процесс добровольности (убеждения) сочетается с принципом обязательности (принуждения). Установлена повышенная ответственность коллектива за поступки отдельного воспитанника и каждого воспитанника за свои поступки перед коллективом. >
Есть специальные школы для мальчиков. И отдельно—для девочек. Располагаются они обычно в благоприятной для здоровья детей местности. На территории спецшколы расположены учебные и жилые помещения, пищеблок, спортивный городок, учебно-производственные мастерские и учебно-подсобное сельское хозяйство.
Дети и подростки направляются в спецшколу в возрасте от 11 до 14 лет по путевкам Министерства просвещения РСФСР (в других союзных республиках по путевкам своих министерств просвещения). Основанием для этого является решение районной, городской (города без районного деления) комиссии по делам несовершеннолетних или определение суда. Прием в специальную школу производится в течение всего года. На основании представленных документов подросток определяется в соответствующий класс. Если документов об образовании нет, то проводится проверка знаний подростка, в результате которой определяется, в каком классе он должен учиться. За содержание детей в специальной школе с родителей взимается плата в установленном размере. Если дети и подростки не имеют родителей, то по решению комиссии по делам несовершеннолетних они зачисляются на полное государственное обеспечение. Это правило распространяется и на детей и подростков из многодетных малообеспеченных семей.
Воспитанники могут содержаться в специальной школе до 15-летнего возраста. В случае необходимости руководство спецшколы вправе продлить пребывание здесь подростка, достигшего 15 лет, до окончания учебного года.
Из специальной школы подростки выпускаются по мере их исправления. Ребят направляют к родителям или лицам, их заменяющим. Но иногда это оказывается невозможно. Или нецелесообразно (скажем, родители пьянствуют, ведут аморальный образ жизни и тем самым могут оказать вредное влияние на подростка). В этом случае руководство спецшколы через комиссию по делам несовершеннолетних, в свое время направившую подростка в спецшколу, заботится о его трудоустройстве на заводе, в колхозе, совхозе. Иногда подростков устраивают в детский дом, школу-интернат, профессионально-техническое училище и другие учебные заведения. После выпуска специальная школа продолжает поддерживать связь со своими воспитанниками и в случае необходимости оказывает им помощь.
Конечно, перевоспитание подростка, в особенности запущенного,— дело очень трудное. И не всегда спецшколе за то время, которое он в ней находится, удается выполнить эту задачу. Если воспитанник спецшколы к 15 годам, несмотря на все усилия педагогов и воспитателей, не исправился, то по постановлению районной, городской (города без районного деления) комиссии по делам несовершеннолетних он может быть направлен в специальное профессионально-техническое училище, где с ним будет продолжена воспитательная работа.
В деятельности этих государственных учебных заведений есть много сходного со специальными школами. Они также предназначены для содержания и исправления трудновоспитуемых несовершеннолетних, совершивших правонарушения, но освобожденных от уголовной ответственности по возрасту или в связи с нецелесообразностью применения к ним мер уголовного наказания, нуждающихся в особых условиях воспитания и строгом педагогическом режиме. В них установлен такой же строгий распорядок, способствующий развитию у подростков и юношей дисциплинированности и организованности. Но в специальном профессионально-техническом училище есть и свои особенности. В него принимаются несовершеннолетние более старшего возраста — от 14 до 18 лет. Срок обучения — от одного до двух лет. При училище имеется общеобразовательная школа, где несовершеннолетние могут получить образование в объеме восьми классов.
В специальном профессионально-техническом училище учеба сочетается с активным и систематическим участием несовершеннолетних в производительном труде. Подростки здесь получают определенную профессиональную подготовку. Они трудятся в учебно- производственных мастерских, в учебных хозяйствах, в различных лабораториях. Иногда даже работают непосредственно на предприятии и строительстве. Но разумеется, под руководством мастеров производственного обучения училища. В ходе занятий (они проводятся в форме уроков) в учебных мастерских подростки выполняют производственные заказы, отвечающие требованиям учебных программ. В необходимых случаях учащиеся проходят производственную практику на близлежащих предприятиях и строительствах. Заработная плата за выполненные при этом работы перечисляется на текущий счет специального профессионально-технического училища.
Несовершеннолетний может находиться в специальном профессионально-техническом училище не более трех лет. Но в отдельных случаях, когда это нужно для перевоспитания, получения трудовой квалификации или окончания учебы, пребывание несовершеннолетнего в училище может быть продлено, но не более чем на один год..
После окончания курса обучения учащиеся держат выпускные квалификационные экзамены. Тем, кто их сдал, присваивается производственная квалификация и выдается аттестат. Выпускников направляют на предприятия, стройки, в колхозы, совхозы и другие отрасли народного хозяйства для работы по специальности. Если исправившийся выпускник специального профессионально-технического училища вернулся к родным, то районная, городская (города без районного деления) комиссия по делам несовершеннолетних по месту жительства оказывает ему помощь в устройстве на производстве и осуществляет наблюдение за его дальнейшей работой.
Возвращаясь к истории с Галей, можно сказать, что она все еще может исправить. В специальном профессионально-техническом училище Галя получит интересную профессию, которая ей ближе всего по душе, будет честно трудиться, завоюет уважение у людей. Главное, чтобы у Гали было желание начать жить по-новому.