Как мы уже отмечали, можно выделить две группы нарушений сексуального развития ребенка: а) нарушения по темпам этого процесса и относительной выраженно­сти отдельных его этапов; б) нарушения по содержанию процесса (формирование неверного чувства половой принадлежности, дефекты полового влечения — последние могут быть разделены на дефекты направленности влече­ния и дефекты в способах его удовлетворения).

Некоторые нарушения сексуального развития ребен­ка возникают значительно раньше периода полового созревания и с ним непосредственно не связаны, что лишний раз опровергает мнение о «сексуальной нейтрально­сти» раннего детства. К таким нарушениям относится наблюдающийся в основном у мужчин трансвестицизм — ощущение своей принадлежности к противоположному полу и стремление выступать в роли лица противополож­ного пола. Наиболее бросающимся в глаза признаком этого нарушения является стремление носить одежду противоположного пола, чем и определяется название (греч. vestis — одежда). В научных описаниях трансвестицизма (а впервые это было сделано еще в 1830 г.) подчеркивается, что уже в детстве у таких людей выявляются некоторые характерологические особенности про­тивоположного пола, что иногда сочетается и с отдельными соматическими особенностями (последнее, правда, не обязательно).

Как подчеркивалось выше, формирование чувства собственной половой принадлежности в основном заканчивается к трем годам. В последующем постепенно в пол­ном объеме сформируется внутренняя позиция лично­сти — позиция мужчины либо женщины (это заметно начинает выявляться в период полового созревания).

Трехлетние дети нередко путают грамматический род, и мальчик может называть себя в женском роде, но это всего лишь забавная ошибка. Большего внимания заслуживают случаи, когда ребенок упорно предпочитает общество детей противоположного пола. Правда здесь возможны варианты.

Нередко общество девочек предпочитают мальчики, привыкшие в семье к опеке старших девочек, однако в норме это обычно продолжается недолго — «мужские» склонности быстро дают о себе знать. Общество девочек порой предпочитают и мальчики, склонные не к шумным забавам и проделкам, а к спокойным наблюдениям, познавательной деятельности; иногда таких детей называют «тихими».

У каждого человека есть период в жизни, когда он при прочих равных условиях имеет наибольшие шансы на лидерство в коллективе. При этом чем ниже потенци­ал личности (в особенности творческий), тем на более ранний возраст приходится эта возможность, и наоборот, хотя, разумеется, бывают и исключения из этого, по на­шему мнению, правила. Мы не встречали работ, в ко­торых бы специально сопоставлялись сроки (возраст) лидерства или по крайней мере занимаемого в коллекти­ве места с тем, что из этого ребенка в конечном итоге получилось, но убеждены в справедливости высказанной точки зрения. Дети с выраженными познавательными наклонностями, со склонностью к наблюдениям за живой природой и т. д. редко бывают лидерами коллектива на ранних этапах его развития.

Склонные к познавательной деятельности дети, тем более если они не отличаются крепким здоровьем, нередко не любят шумных забав, «возни» и в определенные моменты предпочитают общество девочек обществу своих сверстников-мальчиков. В этом нет ничего плохого, но очень важно вовремя оценить, какую роль играет такой мальчик в обществе девочек. Если он вполне сохраняет свою «мужскую» роль (разумеется, в соответствующих возрасту пределах), это хорошо. Однако признаком патологии является, если он охотно переодевается в женскую одежду, охотно исполняет роль девочки в играх и т. д.

Разумеется, чувство половой принадлежности — один из основных стержней развивающейся личности — устойчиво в норме к различным «смущающим» воздействиям, и трансвестицизм редок. Но здесь следует учесть два обстоятельства: во-первых, степень устойчивости это­го чувства может быть неодинаковой и сроки его окон­чательного формирования также могут быть несколько различными; во-вторых, само по себе правильное чувст­во половой принадлежности еще не определяет полно­стью степень, в которой данный мальчик (девочка) в последующем будет соответствовать принятым в общест­ве образцам «настоящего мужчины» либо «настоящей женщины». Вспомним, что писал К. Маркс о наиболее ценимых им в мужчине и женщине качествах.

Рассмотрение педагогических моментов половой принадлежности позволяет еще раз коснуться вопроса о ее значении в жизни человека. Вне половой принадлежно­сти (с соответствующей ей половой полярностью) не мо­жет быть полноценной личности ни в психологическом, ни в социальном плане. Именно поэтому трагичной ра­нее, до разработки современных методов лечения, была судьба людей, страдавших гермафродитизмом, причем это не определялось исключительно невозможностью создать семью (последнее не всегда удается и вполне нор­мальным в этом отношении людям), а именно тем, что лишенный половой принадлежности человек оказывается вне общества. Войти в общество он может, лишь так или иначе обретя эту принадлежность или хотя бы ее сурро­гат, лишь так или иначе отнеся себя к мужскому или женскому полу и постаравшись убедить в этом окружаю­щих. Думается, что это достаточно убедительный довод против «бесполой» педагогики.

Судьбу такого человека можно было бы сравнить лишь с судьбой гомункулуса, созданного Франкенштей­ном — героем одноименного романа Мери Шелли. Это человекоподобное существо, по сути дела совсем и не чудовище, не имело никакого зла по отношению к людям и стремилось к их обществу, но вызывало лишь ужас и отвращение, поскольку сочетало в себе несомненное человекоподобие с чертами, совершенно несвойственными человеку, пусть они и не были отвратительны сами по себе. Психологическая сторона этого явления подтверждается и тем, что человек охотно готов «простить» (если позволительно использовать такое выражение) человеку любую болезнь, но не половую неопределенность. Кстати, наиболее страшные персонажи различных произ­ведений «ужасов» — именно человекоподобные сущест­ва, хотя писатели вполне в состоянии выдумать любых чудовищ. Многие, наверное, согласятся с тем, что наи­больший ужас читателя в повести Н. В. Гоголя «Вий» вызывают не разные омерзительные чудища и не сам Вий, а мертвая панночка.

Одно из наиболее распространенных сексуальных перверсий (извращений) — гомосексуализм. По данным А. М. Свядоща (1974), частота его достигает 2% у взрос­лого населения; по данным зарубежных сексологов, этот процент в 2—3 раза выше. Различают два типа гомо­сексуализма — инверсный и церебральный. При инверсном типе у ребенка уже с раннего возраста наблюдаются особенности телосложения и поведения, характерные для противоположного пола. В основе этого могут ле­жать факторы разного уровня — генетические, обмен­ные, повреждения центральной нервной системы и т. д., и их обсуждение не входит в нашу задачу. При цере­бральном типе телосложение и особенности личности вполне соответствуют половой принадлежности, но по­ловое влечение с какого-то определенного момента оказы­вается направленным на людей своего пола, причем это практически единственный дефектный компонент сексуальности. Возникновению неверной направленности по­лового влечения способствует ряд факторов, которые необходимо учитывать в педагогическом процессе.

Выделяют две формы гомосексуализма: активную и пассивную. Для мужчины наиболее патологической фор­мой является пассивная, для женщины — активная, так как каждая из них, соответственно, полярна нормальной роли в половых отношениях. Активная мужская и пас­сивная женская формы гомосексуализма менее патоло­гичны, однако именно они представляют педагогический интерес.

В отличие от инверсного, для церебрального гомосексуализма важное значение имеют условия сексуального развития ребенка (подростка), а также и некоторые особенности реализации полового влечения даже в более взрослом возрасте. Так, для возникновения пассивной формы женского гомосексуализма, как убедительно по­казано А. М. Свядощем (1974), решающее значение име­ли неудовлетворенность сложившимися гетеросексуаль­ными отношениями и возникшее на этой почве чувство одиночества плюс совращающее влияние со стороны ак­тивной (обычно инверсной) гомосексуалистки. Для воз­никновения активного мужского гомосексуализма также имеют значение условия сексуального развития и харак­тер первых опытов удовлетворения полового влечения. Как было показано выше, у нормально развивающегося ребенка половое влечение с самого раннего возраста име­ет верную направленность. Однако при определенных условиях активными гомосексуалистами могут стать под­ростки и даже взрослые мужчины с нормальной, но все еще недостаточно развитой и сформированной половой направленностью, не говоря уже о психопатических чер­тах личности.

В возникновении гомосексуальных наклонностей важ­ное значение имеют недостатки воспитания. Во-первых, это моменты, которые способствуют возникновению негативизма к другому полу. Еще О. Вейнингер (1909) отмечал, что многие мальчики в подростковом возрасте с негодованием отвергают мысль, что они могут влюбиться или жениться (причем жениться вообще, а не на какой-либо определенной девушке). Родители же нередко поддерживают их в этом.

Во-вторых, появление непроизвольных реакций, которыми половое влечение проявляется на ранних стадиях развития. Так, для сексопатологии не исключительно следующее наблюдение. Во время игры восьмилетнего мальчика, который проявлял интерес к половым органам девочки (он ее раздел и рассматривал), мать застала за этим занятием и жестоко избила. С этого момента у него начал развиваться негативизм к женскому полу, и впо­следствии он стал гомосексуалистом.

В-третьих, важное значение имеет ослабление реак­ции на первичные («ключевые») половые раздражите­ли. Половая направленность тогда формируется на условнорефлекторной основе, и очень легко возникают го­мосексуальные наклонности. Ослабление реакции на «ключевые» половые раздражители происходит в случае, если по характеру обучения подростку, юноше приходится постоянно иметь дело с обнаженным женским телом (наиболее яркий пример этого — обучение в балетной школе). Разумеется, многое зависит от врожденной устойчивости реакции на первичные половые раздражители, и если у одних эта реакция утрачивается лишь в специфической обстановке, то у других она вообще не развита.

если по характеру обучения подростку, юноше приходится постоянно иметь дело с обнаженным женским телом (наиболее яркий пример этого — обучение в балетной школе). Разумеется, многое зависит от врожденной устойчивости реакции на первичные половые раздражители, и если у одних эта реакция утрачивается лишь в специфической обстановке, то у других она вообще не развита.

Выше мы говорили, что правильное решение вопроса об удовлетворении полового влечения имеет значение для этического и эстетического воспитания, что половое  воспитание должно быть тесно связано с ними. Здесь следует отметить и некоторые моменты совращения к гомосексуализму. Не секрет, что гомосексуализм находит наиболее благоприятную почву в околомузыкальных, околохудожеетвенных и т. п. кругах. Это объясняется как эмоциональной неустойчивостью некоторых их представителей, так и тем, что гомосексуальные отношения здесь сочетаются с целой системой взглядов, в основе которых лежат претензии на исключительность. Здесь вся чески подчеркивается положение гомосексуалистов как «избранных», как людей, стоящих выше всех остальных. Крайне неблагоприятное влияние в этих случаях оказывает авторитет преуспевших в искусстве, но, увы, страдающих гомосексуализмом деятелей. Для некоторых их учеников или поклонников приобщение к гомосексуальным отношениям оказывается единственным возможным способом приобщиться к кругу «избранных», к которому иными способами приобщиться они не имеют шансов.

Как писал П. Б. Ганнушкин, «случайные впечатленния, соблазны со стороны товарищей, наконец, прямое совращение со стороны пожилых гомосексуалов фиксируют у еще не нашедшего себя в половом отношении неустойчивого, психопатического юноши ту форму удовлетварения полового влечения, в которой он испытал свои первые, наиболее яркие половые переживания. Повторение создает привычку, а общение с другими гомосексуалами и сознание осуждения, с которым общество относится к гомосексуалу, приводит к односторонней сектантской установке к лицам другого пола: параллельно с этим элементы нормального полового чувства постепенно атрофируются и замирают — далеко не всегда, однако, полностью». Здесь мы не можем согласиться лишь с употреблением слова «привычка», по­скольку, по нашему мнению, дело заключается не в при­вычке, а в явлении своеобразного «впечатывания» (им­принтинг) в психику первого достаточно яркого впечат­ления.

Из всего вышесказанного должно быть ясно, что гомосексуализм не только сексопатологическая, медицинская, но и в существенной мере педагогическая проблема. Многое здесь зависит от врожденных особенностей, но многое — и от характера воспитания.

Диалектика соотношения социального и биологического отчетливо выявляется при анализе отношения об­щества к вопросу об удовлетворении полового влечения. Интересы церкви делали для нее выгодным утверждение, что половая жизнь — дело «нечистое» и «греховное», все ее проявления считались тяжким грехом и сурово осуж­дались, за исключением минимальных потребностей де­торождения. Католическому духовенству же запреща­лось и это (принцип целибата). Понятным было стрем­ление церкви приписать человеку как можно больше гре­хов, искупить которые, разумеется, можно было лишь с ее помощью. Не случайно греховной объявлялась естест­венная потребность человека — уж здесь-то была пол­ная уверенность, что грешников будет много. Характер­но, что внимание при этом обращалось на моральную сторону вопроса, именно на «греховность» половой жиз­ни, хотя, кажется, вполне «убедительными» были против нее «медицинские» доводы древних. Так, по мнению Гип­пократа, мужское семя вырабатывается спинным мозгом, и при семяизвержении мозг постепенно растрачивается (возникает «спинная сухотка»). Другой авторитет древ­ности, Алкмеон, придерживался сходных взглядов, с той лишь разницей, что, по его мнению, семя вырабатывает­ся головным мозгом, и его истечение может привести к психическим расстройствам.

Широкое обсуждение «полового вопроса» на рубеже ХХ в., когда само понятие «пол» рассматривалось как нечто демонически тяготеющее над человеком, а также и ослабление влияния церкви привело к распространению противоположного мнения — мнения о вреде полового воздержания (в последующем была доказана безвред­ность воздержания для нормального человека). В тесной связи с этими вопросами находился и вопрос о самоудовлетворений полового влечения, который, собственно, и имеет наибольшее педагогическое значение.

Как говорилось выше, половое влечение может удовлетворяться через адекватный и неадекватный объект (к последним относятся случаи гомосексуализма, а также влечение к объекту несоответствующего возраста геронтофилия, педофилия — и т.д.). Кроме того, воз­можно самоудовлетворение. В последнем следует выде­лять два вида — непроизвольная саморегуляция (пол­люции) и ипсация (или онанизм, мастурбация, «руко­блудие»). Если характерные для начала века взгляды на роль полового воздержания, равно как и средневеко­вые взгляды и взгляды древних на роль половой жизни, давно изжиты, то взгляды на ипеацию в настоящее вре­мя у большинства людей мало отличаются от тех, что были на рубеже века; разделяет их и большинство пе­дагогов.

Прежде всего необходимо уточнить терминологию. Ипсация (греч. ipse — сам) — самоудовлетворение по­лового влечения, которое производится посредством оп­ределенных манипуляций с половыми органами (именно таков смысл употребляемого в качестве синонима терми­на «мастурбация» или русского выражения «рукоблу­дие»). Более распространенное название — «онанизм» — неверно по существу, так как означает по смыслу coitus interrupts.

В отношении к ипсации, онанизму необходимо твердо усвоить следующее положение: онанизма как самостоя­тельной болезни не существует, не является он и «поро­ком». Онанизм — это лишь один из симптомов проявле­ния повышенной возбудимости центральной нервной си­стемы. В качестве эпизодического у подростков он вооб­ще не является патологическим явлением. Навязчивый характер онанизма всегда есть отражение каких-либо от­клонений в состоянии нервной системы (подчеркнем: он всегда следствие, а не причина этих отклонений!).

Почему же онанизм считают столь вредным, даже «ужасным» явлением? Причина довольно проста. Если проанализировать литературу по «половому вопросу» (мы имеем в виду не только литературу по «проблеме пола», но и всю литературу этого круга), то окажется, что наиболее жгучий интерес и даже трепет обывателя вызывала именно «проблема» онанизма. Любому чтиву псевдонаучного или прямо антинаучного содержания бы­ла открыта зеленая улица, если на обложке стояло это «роковое» слово. Почтенные или совсем непочтенные ав­торы «трудов» по онанизму получали отличную рекла­му, приобретали поле деятельности различные шарлата­ны, бравшиеся за лечение этой «ужасной» болезни, и т. д. Разумеется, не все авторы, писавшие об онанизме, могут быть подвергнуты упреку в недобросовестности, однако господствующее настроение всячески благоприятствова­ло шарлатанству и обстановке всеобщего скандала.

Характерный пример. В 1927 г. в Твери вышла книга Г. Роледера «Онанизм» (пер. с нем. издания тридцати­летней давности некоего С. Раева, которому принадле­жит и само издание книги). В предисловии переводчик и издатель написал: «Книга посвящена безотрадному и мрачному явлению жизни человечества — онанизму… Проф. Роледер не был первым, кто вскрыл все окруже­ние той неблагоприятной ситуации, которая располагает детей различных возрастов к жестокой, изнуряющей и морально и физически, болезни… Родители, школьные воспитатели и учителя большей частью отделываются неведением, неумением распознавать, как протекает эта порочная болезнь у детей и юношества…». Ясно, что не приобрести такую книгу мог бы разве что человек, абсолютно равнодушный к судьбам человечества!

Автор известной в свое время книги «Графология» (Варшава, 1914) «психографолог» X. М. Шиллер. Школьник в разделе, где рассматривается почерк психически больных, «анализирует» и почерк человека, кото­рый будто бы страдает онанизмом: «…неустранимый фи­зический недостаток, повлекший за собой порочную наклонность, подрывающую силы и заглушающую прирожденные способности. Слабая воля. Безутешные попытки отделаться от всеразвивающейся страсти» (с. 166). Сто­ит ли приводить еще примеры?

По мнению сексологов (А. Молль, 1909; A. Kinsey, 1948; A. Ellis, A. Abarbanel, 1961; Г. В. Васильченко, 1969; А. М. Свядощ, 1974 и др.), в подавляющем большинст­ве случаев ипсация совершенно безвредна. В пользу это­го свидетельствует и такой убедительный факт, что физиологические явления при оргазме совершенно одинаковы, независимо от того, вызван ли он естественным пу­тем, или путем мастурбации, или эротическими представлениями и сновидениями, а также независимо от того, возбуждение какой из эрогенных зон к нему привело (W. Masters, V. Johnson, 1966). Более того, согласно наблюдениям, среди не занимавшихся ипсацией женщин в первый год замужества фригидными оставались 35%, а среди занимавшихся — лишь 15% (A. Kinsey, 1948). К сходному заключению приходит и А. М. Свядощ (1974), который подчеркивает, что занятия женщины ип­сацией даже способствуют более быстрой сексуальной адаптации в браке. Доказано, что ипсация не снижает силы полового влечения и не мешает сексуальному контакту с лицами другого пола. Неверно также мнение, будто бы ипсация может вызвать ухудшение состояния здоровья, снижение памяти, умственных способностей» нарушение функции различных органов, не говоря уже о появлении психических заболеваний.

У нормального человека ипсация всегда носит умеренный характер и безвредна. У психически больных (шизофренией, маниакально-депрессивным психозом) и у психопатов, а также после некоторых заболеваний (энцефалит) она может принимать характер одного из проявлений синдрома расторможенных влечений.

Ипсация носит характер саморегуляции полового влечения, которое не находит адекватных возможностей удовлетворения. Занятия ипсацией снижают на время активность влечения, и потребность в ней ослабевает. Правда, при особом складе личности, при повышенной половой возбудимости, ипсация может причинить вред. Если нормальные половые отношения связаны со многими условиями, обстановкой, наличием партнера и т. д., что существенно ограничивает их возможность, то при ипсации эти моменты не имеют значения. Таким обра­зом, у нормального человека ипсация не бывает чрезмерной и безвредна, навязчивый же ее характер и в свя­зи с этим возможный вред — следствие каких-то особен­ностей психического склада личности или же результат болезни.

Может ли ипсация все-таки принести вред? Да, но вредна не сама ипсация как таковая, а связанные с ней моменты. Поскольку ипсация осуждается с морально-этических позиций, она часто сопровождается возникновением чувства вины, угрызениями совести, что может вести к развитию невротических реакций, в частности не уверенности в своих силах при нормальном половом кон­такте. Так, по данным И. М. Аптера (1968), среди боль­шой группы больных с различного рода сексуальными нарушениями, обследованных в течение 20 лет его прак­тики, 20,7% больных страдали импотенцией, которая развилась на фоне чувства неполноценности в связи с занятиями ипсацией в подростковом и юношеском возрасте. Короче говоря, в подавляющем количестве случаев вредна не ипсация, а боязнь ее последствий.

Мнение, будто бы о занятиях ипсацией можно узнать по выражению лица, по взгляду, по особенностям пове­дения и т. д., не только ошибочно с медицинской точки зрения, но и вредно с педагогической.

Потребность в писании объективно возникает в под­ростковом возрасте, когда половое влечение и половое возбуждение не находят возможностей удовлетворения, а половое воспитание не помогает найти для этого педа­гогически приемлемые способы. Фактически в подавляю­щем большинстве случаев ипсация начинается после 14—15 лет и продолжается до начала нормальной поло­вой жизни, практически всегда заканчиваясь к 25 годам. Ненормальным явлением она становится у людей, имею­щих возможность нормальной половой жизни.

Как подчеркивалось выше, неосознанные проявления активности половых центров могут наблюдаться у груд­ных детей, чаще у тех, кто отягощен родовой травмой или какими либо другими заболеваниями, но порой и у вполне здоровых. Проявляется это в судорожном сжатии бедер и ритмичных изгибаниях позвоночника, что сопро­вождается прерывистым дыханием, покраснением кож­ных покровов (парасимпатическая реакция), потением. Через 1—2 мин наступает сон. Эти явления справедливо можно рассматривать как признак возбуждения диэнцефальной области, нечто вроде эквивалента эпилепсии.

У детей 2—5 лет могут наблюдаться также описан­ные выше характерные раскачивания корпуса в положении на четвереньках, непроизвольный характер которых подтверждается тем, что происходят они в мо­мент засыпания, когда торможение охватывает кору, а подкорковые центры оказываются расторможенными. Обычно эти явления проходят бесследно; чаще наблю­даются они у легко возбудимых детей. Мы убедились также, что склонность к подобным эксцессам усиливается в период, когда ребенок не здоров (например, во вре­мя ОРЗ или подобных заболеваний, нарушающих общее состояние и у взрослого, безусловно, приводящих к снижению половой активности). Это весьма существенный ц характерный момент.

У детей 7—8 лет бывают более осознанные явления ипсации, что в этом возрасте безусловно следует рассматривать как отклонение в сексуальном развитии, и в первую очередь как признак повышенной сексуальной возбудимости. В этом случае необходимо обратиться  врачу, особенно если ребенка не удается отвлечь от таких действий. Во всяком случае о какой-то «испорченности», «развращенности» здесь не может быть и речи. Наконец, у подростков ипеация вообще не должна рассматриваться в качестве патологического явления, если, разумеется, она не носит навязчивого характера.

С неверными представлениями об ипсации связаны многочисленные педагогические ошибки. Некоторые из них весьма существенны и могут нанести ребенку боль­шой вред. Одной из типичных является следующая. Об­наружив, что ребенок занимается ипсацией, родители придают этому чрезмерное значение и, опасаясь страш­ных последствий, начинают «принимать меры» — обычно это сводится к запугиванию ребенка, дежурству у его постели и т. п. Вред от этого большой: во-первых, усугубляется чувство вины, появляется чувство стыда, подавленности; во-вторых, ребенок (особенно подросток) и сам начинает опасаться страшных последствий своего «порока», что в отдельных случаях достигает степени мучительных ипохондрических ощущений; в-третьих, не оправданно большое внимание фиксируется на сексуаль­ных моментах.

Еще больший вред ребенку может быть причинен, если, застав его в момент ипсации, родители принимают крутые меры. Так, если ребенка избили в момент мастурбации, специфическое ощущение может быть по меха­низму доминанты резко усилено болевым. Совпадение усиленного оргастического ощущения и боли по механиз­му импринтинга может образовать очень прочную связь, и во взрослом состоянии этот человек сможет испыты­вать сексуальное удовлетворение лишь в случае, если его бьют, мучают и т. д. (такое извращение получило название мазохизма).

К сожалению, в некоторых руководствах по сексоло­гии, особенно более ранних лет, а также в «научно-попу­лярных» изданиях последнего времени содер­жатся совершенно неверные советы относительно «борь­бы» с ипеацией (онанизмом). Их выполнение чревато последствиями, которые могут оказаться преступными по отношению к ребенку.

Если родители застали подростка за таким заняти­ем, ни в коем случае нельзя подавать вида, что они что- то знают. Не стоит также начинать после этого каких- либо разговоров о вреде или позорности онанизма. Пра­вильное поведение родителей в подобных случаях сво­дится к следующему. Вопервых, необходимо обратить­ся к врачу по поводу повышенной возбудимости, раздра­жительности подростка (а это наблюдается у многих), за получением рекомендаций и назначений, которые подро­сток может расценить просто как проявление заботы о его здоровье, без малейших намеков на возможные за­нятия ипеацией. Во-вторых, следует пересмотреть режим занятий подростка, с тем чтобы он больше был загружен каким-либо полезным делом, имел больше моментов отв­лечения. В-третьих, необходимо помочь подростку в овладении педагогически приемлемыми способами удов­летворения полового влечения, ни в коем случае не по­давлять его стремления к общению с подростками дру­гого пола. Следует учесть, что к ипсации вынуждены ча­ще прибегать подростки нелюдимые, с более ограничен­ными контактами, чем активно общающиеся, поскольку, как уже говорилось выше, личностное общение с пред­ставителями другого пола уже содержит в себе момент удовлетворения полового влечения, в первую очередь психического его компонента; чисто органические компо­ненты влечения вполне удовлетворяются непроизвольной саморегуляцией (поллюции).

Мы неоднократно убеждались, что при беседе с вра­чом у подростков нередко бывает чувство внутреннего напряжения, смущения, которое заметно облегчается или устраняется, если в разговоре подчеркнуть, что с меди­цинской точки зрения у подростков в норме наблюдает­ся много различных явлений, которых нет ни до, ни пос­ле этого возраста и которые не следует считать патоло­гией. При этом вообще не стоит упоминать каких-либо конкретных явлений, а ограничиться констатацией факта наличия определенных особенностей. Как правило, это вызывает заметное чувство облегчения у подростка, рав­но как и упоминание о том, что все эти (опять не детализируя) явления характерны для каждого подростка.

Условно патологическим явлением сексуального развития могут быть и случаи жестокости и агрессивности. Вообще существует три уровня их проявления: маленький ребенок может проявить жестокость, не имея об этом никакого представления, из-за недостаточного по возрасту уровня развития, часто из самых лучших по­буждений, например играя со щенком, котенком. Одна­ко уже к 3—4 годам нормальный ребенок при правильном воспитании должен иметь представление о том, что не всякое его действие по отношению к другим существ вам допустимо. Второй уровень: ребенок по возрасту должен бы иметь ясное представление о результатах своей деятельности, но все еще не понимает, что причи­няет боль другому живому существу. Третий уровень (явная патология): ребенок (подросток) сознательно, намеренно причиняет боль другому живому существу.

Вопрос об агрессивности и жестокости имеет принципиальное значение и не только для сексуального развития, хотя проявления жестокости нередко связаны с сексуальными моментами, что П. Б. Ганнушкин отмечал еще в 1901 г. Согласно положениям Фрейда, а в последние десятилетия и К. Лоренца, человеку, как и другим животным, свойствен инстинкт агрессии. По Фрейду, это настолько естественный инстинкт, что его подавление мо­жет привести к значительным невротическим явлениям. Однако правильной нам кажется другая точка зрения.

Как известно, личность выражается и раскрывается через деятельность. Следовательно, онтогенез лично­сти — это и онтогенез деятельности, какой бы аспект ее ни взять — деятельность творческая, созидательная, деятельность общения или репродуктивная деятельность. Человек в любом возрасте является одновременно и субъектом и объектом деятельности. Существование ин­стинкта агрессии сомнительно, вероятнее существование инстинкта деятельности, одним из компонентов которого является и стремление к самоутверждению.

Ребенок рождается с инстинктом деятельности; сте­пень связи: побуждение к деятельности — результат дея­тельности (конкретное содержание результата), который на время устраняет само это побуждение, — может быть различной. Патология возникает в том случае, если элиминировать (устранять) побуждение к деятельности может лишь такой результат, который связан с нанесением ущерба окружающей среде и ее обитателям. Таким образом, жестокость (равно как и склонность к порче предметов) — это не проявление инстинкта агрессии как та­кового, а патология деятельности и, следовательно, личности.

Совпадение некоторых моментов сексуального харак­тера с проявлениями жестокости и агрессивности может привести к образованию прочной связи, и жестокость (вернее, насилие) как особый вид деятельности стано­вится моментом сексуального удовлетворения. Естествен­но, этому способствует специфический склад личности, и особенно в условиях, когда половое влечение не нахо­дит педагогически приемлемых способов удовлетворения и подавляется «как таковое. Поэтому правильное половое воспитание — это и способ предупреждения проявлений жестокости.

Если значение проявлений ипсации, как правило, переоценивается, то проявление жестокости (насилия) нередко недооценивается, тем более что не всегда ее проявления сразу попадают под какую-либо статью уголовного кодекса. Между тем именно с проявлениями жесто­кости необходимо решительно бороться, безусловно их пресекать, не ожидая их развития.

В представлении большинства взрослых людей детст­во является счастливой и безмятежной порой. Если взять отношение к детям нашего государства и советских людей в целом, то это так и есть, для детей делается все возможное. Однако нельзя недооценивать значения того факта, что у ребенка даже в довольно раннем возрасте могут быть различные отрицательные эмоции и связаны они почти исключительно с отношениями между самими детьми.

Известно, что любая мать крайне чувствительна к обидам, которые причиняют ее ребенку. Однако далеко не каждая мать столь же чувствительна к обидам, кото­рые наносит ее ребенок другим детям. Многие матери не понимают, что жестокость, обиды и т. д. приносят вред и самому обидчику, направляя его развитие по неверному пути. Агрессивный, жестокий ребенок отравляет существование другим детям, иногда создавая обстановку своеобразного террора, но и сам он формируется как ущербная личность. У такого человека во взрослом состоянии весьма вероятно развитие настоящего садизма, который заключается в том, что жестокость становится эквива­лентом нормальной половой любви или же используется этим субъектом в качестве средства, которое делает возможным генитальный контакт. Необходимо с раннего детства прививать ребенку социально положительные спо­собы самоутверждения.

Нередко старшие одергивают детей (подростков) по пустякам. Это неверно. По нашему мнению, может существовать лишь три момента безусловного запрещения:

а)   запрещается деятельность, которая может причинить серьезную обиду или ущерб другим людям и животным;

б)  запрещается деятельность, которая связана с уничтожением или существенной порчей результатов труда других людей;

в) запрещается деятельность, которая связа­на с угрозой здоровью самого ребенка.

* * *

Особенности сексуального развития ребенка необходимо рассматривать как одну из основ построения про­цесса полового воспитания. Как и в любом педагогическом процессе, в половом воспитании необходимо выделять моменты поощрительного (стимулирующего) и запретительного (профилактического) характера.

Одним из важнейших для полового воспитания является положение о том, что половая принадлежность (чувство, понимание половой принадлежности) — важнейший стержень формирования личности. Отсюда следует, что для правильного формирования личности необходимо всячески укреплять этот элемент сексуального развития, способствовать его наполнению социально ценным содержанием, формировать в каждом ребенке понятие настоящего мужчины (женщины) и прививать побуждение к обязательному соответствию этому представлению. Педагогика не должна быть бесполой.

Следующим принципиально важным является поло­жение о том, что половое влечение не должно подавляться как таковое, а, напротив, необходимо прививать подростку педагогически приемлемые способы его удовлетворения. При этом необходимо еще раз принципиально подчеркнуть, что для человека как социального сущест­ва удовлетворение полового влечения отнюдь не сводит­ся к генитальному контакту. Подобные взгляды — гру­бый биологизм, наносящий большой вред педагогическо­му процессу. Привитие педагогически приемлемых спо­собов удовлетворения полового влечения должно спо­собствовать решению проблемы общения и предупреж­дению таких отклонений, как жестокость, насилие, упот­ребление алкоголя.

Важно в целях профилактики предупредить преждевременное осознание ребенком значения некоторых про­явлений сексуального развития. Поведение взрослых не должно привлекать внимания ребенка к сексуальным проблемам, и поэтому они должны твердо знать, что в сексуальном развитии ребенка нормально, а что выходит за пределы нормы. Нельзя допускать преждевременную информацию ребенка по сексуальным вопросам, а для этого необходимо знать, какая информация в каком воз­расте будет полезной; следует также устранять возмож­ность прямого совращения детей, подростков и юношей сексуально патологическими субъектами.

Вопреки утверждениям некоторых авторов, информа­ция сексуального плана не влияет на половое созрева­ние, однако она влияет на формирование функциональ­ной сексуальной системы. Дело в том, что афферентный и эфферентный механизмы этой системы созревают рань­ше, чем центральный аппарат, не говоря уже о таком его отделе, который объединяет элементы психологического плана, включает установку личности на репродуктивные вопросы, делает возможным процесс социального тормо­жения проявлений полового влечения. О созревании эле­ментов функциональной сексуальной системы можно су­дить уже по характеру и времени появления элементар­ных сексуально значимых реакций. Элементы сексуаль­ной системы созревают с достаточной полнотой раньше, чем происходит их объединение в единую систему. Здесь выявляется ее существенное отличие от других физиоло­гических систем, для которых характерно то, что они со­зревают постепенно, уже функционируя с момента рож­дения. Сексуальная же система созревает сначала в виде некоторого количества не объединенных еще в единое целое элементов, и лишь затем как система, причем это созревание в отличие от других систем предусматривает формирование и совершенствование таких вышеуказанных механизмов, как механизм социального торможения, репродуктивная установка личности и т. д., что вполне понятно, так как репродуктивная функция человека, по­жалуй, наиболее яркий пример диалектики соотношения социального и биологического.

Сексуальной системе, как и любой другой функциональной системе, свойственны определенные соотноше­ния между актуальным и потенциальным уровнем актив­ности, функциональный резерв. Установка личности по сексуальным вопросам определяет многие, казалось бы, сугубо физиологические моменты в деятельности сексу­альной функциональной системы.

Одним из важных положений данного раздела главы является также и то, что без учета особенностей сексуального развития ребенка невозможно решить проблему периодизации его развития. Сексуальное развитие — не­обходимый элемент онтогенеза, подчиненный всем его законам. Вместе с тем это элемент не только онтогенеза физиологических систем, но и развития личности.